Фанфик по "Отблескам Этерны": "Лилии".

[Эльвинг]

Название: Лилии.
Автор: Эльвинг.
Фэндом:"Отблески Этерны" Веры Камши.
Рейтинг: PG-13.
Персонаж/Пейринг: Валентин/Мэллит, Луиза, Айрис, Мирабелла, Сэль, Аурелия, Реджинальд, Дейдри. Упоминаются Рокэ, Дик, Альдо, Ирэна, Эйвон, Рудольф Ноймаринен, Робер. Есть намеки на Ирэна/Лионель.
Жанр: ангст, романс, гет.
Период: АУ после ЯМ.
Саммари: АУ. Зоя и Невепрь все-таки спасли, кого смогли.
От автора: я помню, что Катарине Валентин посылал хризантемы. Но они как-то не вписались в текст, поэтому - будем считать, это была маскировка.
Отказ от прав: все права на персонажей и мир принадлежат Вере Викторовне Камше. Мое - только содержание фанфика.

Вышивай жасмин и левкой…
Хэлависа.

1

Стежок к стежку, цветок к цветку… вот почти и готова работа. Никогда прежде Мэллит не думала, что ей понравится вышивать. А оказывается…
Гоганни не оскорбляют ткань иглой, но недостойная дочь Жаймиоля давно отвергла заветы своего народа. И слишком поздно пытаться вновь влезть в старое платье.
А лилии на шелке прекрасны. Прекрасны и кажутся холодными. Но тепло не во внешнем облике… и не в словах, а в сердце! Жаль, прежде Мэллит этого не понимала. И не пыталась понять.
- Мэллит, покажи! – Айрис Окделл ненавидит вышивание. И фальшивые имена – тоже. Мэллит – значит, Мэллит. Никаких «Меланий»!
- Какая красота!.. У меня так не выходит… - красивая Селина кротко покачала головой.
- У всех выйдет – если душу в труд вложить, - ворчливо объяснила дочери светловолосая госпожа Луиза с громким голосом и добрыми глазами.
- Вот поэтому только у Мэллит и получается, - немедленно съязвила Айрис.
– Каждому – свое. Тебе, Айри, как выяснилось – фехтование…
Дочь грустной, одинокой женщины, почти не покидающей свою комнату, действительно предпочитает шпагу и верховую езду, как мужчины. Но сегодня холодно, и Сэль не захотелось выезжать. Вот Айрис и составила ей компанию. За книгой. Недостойная дочь Жаймиоля когда-то залпом глотала такие… Если б не глотала – не обманулась бы с Альдо. И не выжила бы, когда погибла ее семья…
До надорских беженцев в замке гостила Ирэна – красивая дама с холодным лицом и глубокими печальными глазами. Сестра Повелевающего Волнами. Ирэна и научила недостойную дочь Жаймиоля украшать шелк цветами. Сестра Вале… герцога Придда задержалась здесь ненадолго – поговорила о чем-то с хозяином замка и его офицерами и уехала обратно. Увезя с собой незаконченную вышивку с оленями…
Впрочем, Мэллит будет молчать. Она никому не скажет про оленей… а сама никогда не вышьет спрутов. Только лилии. Сердце женщины можно прочесть в ее рукоделии – пожалуй, Айрис права, что редко вышивает. Впрочем, из-под ее иглы выходят не вороны, а лошади, а у Селины – мелкие цветы и птички.
Родственница Айрис, телом схожая с гоганни, отложила вышивку, оглушительно чихнув:
- Вы знаете, моя дорогая Луиза, я сегодня видела во сне моего Эйвона… он был так изранен!..
Светлокосая мать Селины… и приемная мать Айрис уколола палец - и Мэллит понимала, почему. Если бы Повелевающий Волнами… нет, нельзя даже думать о таком! Сразу инеем берется сердце.
И жаль, что недостойная дочь Жаймиоля так и не научилась подбирать нужные слова, чтобы спасти добрую Луизу от топчущего ее душу и тяжко вздыхающего безразличия в сером платье.
- У него было такое несчастное лицо… Милая Луиза, вы не поверите, но он…
- Тетя… вы хотели мне рассказать, что значит мой последний сон! - Айрис Окделл подхватила родственницу под локоть и поволокла к дверям. Сестра Повелевающего Скалами спасла Луизу, но кто теперь спасет саму Айрис? И от тетки, и от неразделенной любви. А заодно и доброго, неловкого кузена Айри – от чувств к ней самой.
Любовь – она ведь непонятна и неудержима. Рождается ниоткуда и исчезает в никуда. Когда глупая гоганни встретила первородного с пустым сердцем, она ничего не видела, кроме избранника. Но и его при этом не разглядела.
Показное тепло и ледяное сердце – таким был первородный. А Повелевающий Волнами – совсем наоборот, только это не все замечают…
И как же могло случиться, что та любовь ослепила Мэллит, а эту недостойная дочь Жаймиоля даже не сразу заметила? Лишь теперь – когда Повелевающий Волнами уже так далеко…
- Мама, мне жалко эрэа Мирабеллу… - Совсем тихого голоса Сэль хватило, чтобы вырвать Мэллит из размышлений.
Стежок к стежку… Ирэна говорила, что ее брат в детстве любил лилии. Но кто здесь хоть что-то знает о детстве полковника Придда? Кто вообще этим интересовался?
- И Айри тоже ее жаль, хоть она и не говорит…
- Конечно, жаль. - Светлокосая госпожа Луиза вернулась к красивым серебристым ягодам. Они чем-то похожи на саму вышивальщицу – так же неброски, а если присмотреться – прекрасны. А прежние вышивки мудрой Луизы – это то, чем она хотела казаться. Может, у более старших женщин рисунок выдает не чувства, а душу? – Эрэа Мирабеллу очень жаль. Но Эдит жаль больше.
И не только Эдит. Луиза скорбит еще и о мужчине по имени Эйвон, но в его смерти печальная женщина не виновата. Луиза – справедлива, она это знает…
Айрис не заходит к матери, потому что не может простить смерть сестры. А Дейдри не разговаривает ни с кем, кроме Айри и Реджинальда. А при виде матери начинает задыхаться и кричать.
- Айрис спасла свою мать, - вздохнула Луиза, увидев слезы на глазах Сэль. – Значит, любит. Семья у них просто такая… непростая. Все наладится.
- Все наладится, - эхом повторила Селина дрожащим голоском.
Все, кроме… Кроме того, что Мэллит опять посмела влюбиться. Только на сей раз - в того, кто намного лучше ее. Кто никогда не путал тепло костра на берегу с холодом лунного света, отраженного в стылом пруду. Тепло с холодом, правду с ложью, любовь с безразличием… И не наделял красоту и внешний блеск еще и всевозможными достоинствами.
Повелевающий Волнами заслужил встретить свою настоящую любовь – девушку красивую, добрую, чистую… такую, как Сэль, например. А не преступившую все заветы своего народа беглую гоганни. Вдобавок – бывшую любовницу того, кого Повелевающий Волнами презирает. Зачем Повеле… Валентину такая?
Но ей самой никто не помешает вышивать лилии, потому что никому не ведомо, что они значат…
- Мэллит…
Айрис. И когда она вернулась? Более того – когда успели уйти мудрая Луиза и красивая Селина? Недостойная настолько замечталась о несбыточном, что не видит ничего вокруг себя.
- Он вернется… - Айрис накрыла руку Мэллит своей. Какое узкое, худенькое запястье. Старшая дочь грустной женщины выше недостойной на голову, а руки у Айрис - такие же тонкие. Только пальцы длиннее…
- Кто «он»? – голос подвел недостойную. Когда она успела заговорить вслух? Когда выдала себя?!
- Ты плачешь, - совсем тихо произнесла Айрис. В серых глазах – печаль. Мэллит искренне жалела и саму Айрис, и обеих ее сестренок – и мертвую, и полуживую. И ту грустную женщину, что все дни напролет молится в своей комнате.
Но как, как недостойная могла забыть, что слезы не слушаются голоса разума?! Дома Мэллит привыкла притворяться, но потом слишком много времени провела в одиночестве. А теперь и вовсе мало замечает людей… Они – далеко. Дальше погибших родных, и уж точно дальше Валентина… пусть он живет долго-долго!
- Я плачу о моей семье, - ответила Мэллит.
- Гоганни не вышивают. А ты вкладываешь в эти цветы душу. Я не знаю, в чьем саду растут такие, но ты будешь очень счастлива. Мне так кажется…
- Блистательная проницательна, как мудрая Луиза, но будущее скрыто от нее.
- Я уж точно не мудра, - в улыбке проглянула прежняя Айрис. – Госпожа Луиза на моем месте промолчала бы. Просто… я еще в Надоре очень много начала чувствовать… заранее.
- Недо... я раньше любила другого… - внезапно вырвалось у Мэллит. – Хотя… блистательная об этом слышала…
- Ты про белошта… прости, тебе он дорог, но я бы ему все глаза выцара…! Извини!
- Я бы – тоже, - слабо улыбнулась Мэллит. – Но уже ничего не поправить. А блистательную любит ее кузен, он…
- Знаю. Осталось совсем немного – мне его полюбить, - усмехнулась Айрис. – Я ведь тоже любила другого… люблю. Хорошего человека, самого лучшего в мире.
- А он любит блистате…?
- Мэллит, хватит уже «блистательных»! – поморщилась дочь грустной женщины. – Меня зовут Айрис.
- Блиста… ты говоришь, как Повелевающий Молниями.
- Ну, с Робером у меня, по крайней мере, больше сходства, чем с «мудрой Луизой»! – фыркнула Айрис. – Только я никем не повелеваю - даже Дейдри, как выяснилось. Нет, Мэллит, тот человек меня не любит. Я в это больше не верю. Он… никогда не смотрел на меня так, как Наль. Или как Рауль - на Селину… Или… - Айрис замолкла.
Или как Робер на недостойную – когда-то. Когда недостойная оглохла, ослепла и не замечала вокруг себя ничего и никого.
- И что теперь? – спросила Мэллит, сама не зная, о ком: о себе, об Айрис, об их обеих?
- Ничего. Мы – живы, он – где-то жив и, надеюсь – будет счастлив. Это - самое главное. А остальное еще будет. Когда я поняла, что нам не выбраться из замка, я думала, что уже не будет ничего. Никогда.
- Но, Айрис… а вдруг ты ошибаешься? И он любит тебя?
- Нет, я говорила с Луизой. Я ошиблась – потому что не знала прежде таких людей. А он… со всеми такой. Кроме того… Ноймаринен тоже принял нас у себя в замке. Но это же не значит, что он в нас всех влюбился – в тебя, в меня, в Луизу, в Наля… - Айрис рассмеялась. И Мэллит внезапно, неожиданно для самой себя - тоже. С Айрис хорошо разговаривать… сразу вспоминаются качели в Сакаци. Вверх-вниз, вверх-вниз.
- Первородный… принц Альдо не любил никого. - Сегодня из недостойной Мэллит признания льются рекой, но иногда их невозможно удержать! – Ни меня, ни других женщин. Он не знал, что можно жить как-то еще - кроме того, чтобы только «брать» и ничего не давать взамен…
- Совсем как мой братец! Они точно нашли друг друга. Жаль, эта парочка родилась не в Гайифе! – фыркнула Айрис.
- Ты неправа…
Айрис нахмурилась, но Мэллит продолжила:
- Твой брат любил Альдо… по крайней мере его – любил.
- Ладно, совет им да любовь! – вновь рассерженной лошадью фыркнула Айрис. Странно, что дочь грустной женщины рождена среди Скал – ей больше подойдут вспыльчивые Молнии. – Я еще с этого свиненка спрошу, когда встречу: с чего это наш замок рухнул?! И если это опять очередная Диконова подлость!..
- Брат блистат… твой брат глуп, но не подл…
- И то, и другое! Я – не матушка, чтобы молиться о его прощении!..
- Эрэа молится о своем сыне?
- Я сама не ожидала… - Айрис вдруг притихла. – Матушка так изменилась… Больше не кричит ни на меня, ни на Дейдри.
Теперь кричит сама Дейдри. И больше всех - на мать.
- Она голоса ни разу не повысила после Надора. И все время молится - об Эдит и о прощении грехов Дикона…
- Значит, считает, что это он виноват.
- Не только… - задумчиво проронила Айрис. – Себя она тоже винит. Но я не слышала, чтобы она просила простить себя… Я тоже думаю, что здесь не обошлось без этого свинтуса. Но молится он пусть за себя сам!.. Да, чуть не забыла, извини. С герцогом Ноймариненом мы с Налем говорили. Робер… я знаю, ты о нем беспокоишься – его простят. Точнее – даже ни в чем обвинять не будут. Мне кажется… я думаю, Проэмперадор Севера искренен.
- Да, я волновалась за Повелевающего Молниями… - опустила глаза Мэллит. – Он… очень много сделал для недос… для меня.
- Правда, я не знаю, какие он любит цветы…
- Розы и ландыши, - покачала головой Мэллит.
- А мой брат – гиацинты, - фыркнула Айрис. – Так что хоть здесь могу вздохнуть с облегчением.
- Недостойная помнит свое место…
- Еще раз услышу «недостойная…» - шутливо ткнула Мэллит в бок Айрис. – Твое место просто - не рядом с Диконом, этому я и рада. Я совсем не прочь видеть тебя сестрой, но брат у меня всего один, и это – Дикон, так что – извини, не получится. Его я никому не пожелаю.
Дверь в комнату распахнулась, пропуская шум и крики из коридора. Очень громкие.
- Айри? – В комнату сунулось расстроенное лицо влюбленного кузена. – Там…
- Там Дейдри, которой я не повелеваю, - вздохнула Айрис. – А еще - матушка и тетя Аурелия. Извини, Мэллит, скоро вернусь.
Похожая на лошадку девушка вихрем ускакала… выскочила из комнаты. Разнимать тетю, мать и сестру. А Реджинальд, скорее всего, помчался за мудрой Луизой…

2

Ярко пылает камин. Еще бы ему не пылать – каждые несколько минут кормят вкусной пищей. Разбавляют дрова бумагой.
Валентин в очередной раз вгляделся в ровные строки, скомкал лист и отправил его вслед за предыдущими. И решил приостановиться. Хватит. Больше часа заниматься бесполезным делом – это как-то черезчур. А как еще назвать бесконечное написание писем и немедленную отправку оных в огонь?
«Я еще никогда не любил, баронесса». И что же ему теперь сказать ей? Что солгал тогда - чуть ли не впервые в жизни? И единственное оправдание – он сам еще тогда не понимал, что лжет?
Кто бы видел, как полковник Придд сидит и сочиняет первое в жизни любовное письмо! Никто не увидит – даже она. Разве что камин… Огонь – хороший сообщник, он мгновенно уничтожит следы чужой слабости.
Зимний ветер с особенной силой ударил в ставни, взвыл одиноким волком. Валентин грустно усмехнулся. Да, это тебе не фальшивые цитаты из Павсания сочинять! И не вирши Сузы-Музы - для белоштанного дурака.
Ага, ты его еще так при баронессе Сакаци назови! Это для тебя Ракан – эгоистичный павлин, въехавший в чужую столицу на плечах ызаргов. А для Мелании он значит совсем другое… Значил когда-то. До того, как за ней пришел убитый им друг. И до того, как дурак и подлец в золотых цепях ее обидел. Так, что она готова была умереть сама – лишь бы лишить его защиты! Он ее и лишился. И, будем надеяться, следующая подлость Альдо Ракана ударит уже по самому виновнику, а не по рыжеволосой девушке. Ракан – теперь беззащитен, а она - будет жить. Хоть это удалось урвать у судьбы!
Но все же Та-Ракана при Мелании лучше не упоминать. Иногда и бывшая любовь ранит.
Мелания… Мэллит. Второе имя красивее. Необычное, загадочное, хрупкое. Как девушка, что им зовется… Так, пошли стихи.
Мэллит, герцогиня Придд… А вот это прозвучало по-дурацки. Сочетается как… гальтарская туника с белыми штанами Альдо. Валентин невольно усмехнулся. Древний северный титул к такому имени – все равно что экзотическую птичку обернуть в тяжеловесную парчу.
Можно отложить письмо. И несказанные слова вновь будут глодать тебе душу и сердце дни и ночи напролет. И все равно рано или поздно не выдержишь – скажешь. И все равно слова будут не те – здесь тебе не поможет ни одна из прочитанных книг. Чужие слова не заменят свои, значит – лучше сказать, как умеешь. Больше не откладывая.
Валентин вновь придвинул к себе перо и бумагу.

3

- Мэллит, Мэллит, проснись!
Что случилось? Кому понадобилась среди ночи недосто…?
- Мэллит! – голос Айрис звенит над самым ухом, а не такие уж слабые руки девушки (что-то слишком уж она увлеклась фехтованием!) больно трясут плечо. – Проснись же!
- Что?.. – Мэллит окончательно вынырнула из сна, заморгала, щурясь. Какая яркая у Айрис свеча! Почему все свечи такие яркие?
- Гонец прибыл! – Айри торжествующе улыбнулась и тряхнула перед самым носом Мэллит большим конвертом.
Сердце почему-то дрогнуло – глупое сердце! Кто станет писать недос… беглой гоганни? Разве что Робер – из жалости и в память о давно отгоревшей любви. Которую Мэллит не разглядела… Она и на Валентина почти не смотрела, когда он был рядом. Знала бы, как будет потом перебирать в памяти каждый взгляд, каждый жест, каждое слово!..
- Да Мэллит же! – Айрис аж топнула ногой. – Проснись! Я тебе сказала – гонец прибыл!
- Блиста… Робер написал блиста… названной Айрис… тебе?..
Айрис тоскливо закатила глаза.
- Мэллит, - терпеливо повторила дочь грустной женщины. – Проснись!
Бывшая баронесса Сакаци не успела увернуться – письмо рухнуло прямо ей на голову, соскользнуло, приземлилось на закутанную в одеяло ногу…
- Мэллит, твои лилии тебе написали!

@темы: Книги/Сказки

---

Мир будущего/Tomorrowland (2015)

[Ардис Бэйли]

Название: Рухнувшая утопия
Автор: Ardis Bailey
Фандом: Tomorrowland (2015)
Дисклеймер: страна производства не моя, фильм не мой, персонажи не мои
Пейринг/Персонажи: Фрэнк Уокер/Кейси Ньютон
Рейтинг: PG
Жанр: драма, философия
Размер: драббл
Предупреждение: вариацией на тему "Что было бы, если..." (порталы открываются для всех)
Саммари: Они открыли порталы, но мир не был готов к чудесам. Он был слишком плох для этого и уже не мог исправиться


Название: Время, которое уходит
Автор: Ardis Bailey
Фандом: Tomorrowland (2015)
Дисклеймер: страна производства не моя, фильм не мой, персонажи не мои
Пейринг/Персонажи: Фрэнк Уокер/Кейси Ньютон
Рейтинг: PG
Жанр: романс, драма, психология
Размер: драббл
Предупреждение: вариацией на тему "Что было бы, если..." (порталы открываются для всех)
Саммари: Время человеческой жизни не бесконечно. Годы бесталанно потраченной затворнической жизни становятся тяжким грузом, когда миром правит юность и гений человеческой мысли

@темы: Фильмы/Сериалы, Tomorrowland

---

Вопрос

[Nunziata]

Заглянула в правила, но не совсем понятно, фанфики пишутся только по ключам и должны быть опубликованы впервые здесь?
С уважением

---

True Love (Дневник Руби Люкас( Джонс))

[Darth Skairipa]

Название: True Love
Автор:  Seemannsrose
Пейринг: Руби (Красная шапочка) /Киллиан (капитан Крюк)
Фандом: Однажды в сказке (кроссовер: переплетается с Хрониками Нарнии и Пиратами Карибского моря)
Размер: планирую макси
Тип: гет
Рейтинг: R
Жанр: Angst, кроссовер
Саммари: Та насыщенная жизнь, которая изменила меня, началась в другом мире. Там, где невозможное становится возможным, а нереальное – реальным. Где можно встретить необыкновенные вещи и где происходят самые настоящие чудеса. Они прольют свет на ваши вопросы, а ответы запутают так, что вы сами не поверите. Но самое главное, именно в том мире я встретила человека, который изменил мою жизнь и заставил поверить в то, во что я никогда не верила.
Предупреждение: Смерть, ОЖП, ООС
Примечание автора:Очень нужна бэта.
Состояние: в процессе

I Поверить

I Поверить.

Последний месяц мне снились очень странные сны : лес, волки, замки и как - будто кто-то звал меня в Storybroke. Сама я не имела представления, что за город, существует ли он на самом деле и почему мне нужно там оказаться. Первые дни я нисколько не беспокоилась об этих снах, сны каждому сняться и они иногда повторяются, но месяц одного и того же, оказалось перебором. Не выдержав, я сообщила об этом своей лучшей подруге Сабрине. Единственный человек, который понимал и воспринимал все мои причуды и недостатки, без исключения от безумных идей до моей болезни, о которой я обещаю в скором времени вам рассказать. Сабрина прекрасный друг, всегда во всем поддержит и в тоже время это тот человек, который любит повеселиться на всю катушку. У нее белокурые локоны, достающие до лопаток, вечно вызывающий макияж ( без косметики увидеть Сабрину практически невозможно), все это как нельзя лучше сочетается с ее дерзким стилем. Сабрина и так с длиннющими ногами от ушей, к тому же любила надевать туфли на высоченных каблуках. Да и что тут говорить, я сама от своей подруги не отстаю, конечно, у меня не рок стиль, но по своему необычный стиль в одежде.

Вместе с Сабриной мы постоянно ходили на различные вечеринки или по клубам, общались со многими людьми, но вот с личной жизнью у меня как-то не очень ладилось. Нет, я, конечно, привлекала очень многих мужчин, но у меня не было желания создавать с ними серьезные отношения, не говоря уж о замужестве.

Однажды в моей жизни произошел, один очень неловкий случай. Я встретила замечательного мужчину, звали его Леонард. Симпатичный, светловолосый, одного роста со мной, очень милый и добрый, при этом очень спокойный и терпеливый. Он около полугода ухаживал за мной. А ухаживания, его были очень дорогие, мне иногда казалось, что он был готов многое преподнести к мои ногам, что меня немного пугало. Но, к сожалению, из-за трех злосчастных слов « я люблю тебя» нам пришлось расстаться, так как я не смогла ответить взаимностью. Очень хорошо помню этот момент. Мы вместе с ним прогуливались по городу, а ближе к вечеру зашли в кафе. Покушать я всегда очень любила и никогда не скромничала, в том что касается еды ( многих это отпугивало). Так вот, я как обычно заказала самое аппетитное и сытное блюдо и с аппетитом наслаждаясь едой, слушала, что мне рассказывал Леонардо. Неожиданно он протянул руку к моей руке и взглянул в глаза. Я удивленно приподняла бровь и мило улыбнулась и тут он сказал их: Знаешь Руби, я люблю тебя. У меня появилась усмешка, я нервно проглотила кусочек мяса. Не в силах ответить согласием (а врать не хотелось), через несколько минут я убежала домой.



После этого случая, наши « отношения» пошли под откос и спустя 3 дня мы уже расстались.

Иногда мне кажется я из тех людей, которые не способны, на серьезные отношения, замужество, дети. А дети это особенно, они меня пугают, маленькие бегающие монстры. Может у других они милые, но не рядом со мной.

Что-то я слишком далеко отошла от истории про Сторибрук, вы наверно уже с нетерпением хотите узнать поехала я в тот город или нет? Отвечаю, да я поехала, но при этом переругавшись с мамой. Она как узнала, куда я собираюсь, побледнела, поседела и запретила мне ехать в то место. А от такой реакции у меня еще больше проснулся интерес оказаться в злополучном месте. Пришлось скрыто поехать, что даже Сабрина не смогла составить мне компанию, слишком спонтанно я туда отправилась.

Город оказался не таким страшным, как можно было бы представить: никаких призраков, зомби или еще чего-то (в стиле фильмов ужасов), но при этом со своими странностями.

Знаете, кого я там встретила: свою бабушку! Оказывается она все это время жила в Сторибруке, руководила кафе и гостиницей, в которую я первом делом и поселилась. За пару дней мне этот город пришелся очень по душе, я познакомилась со многими замечательными людьми, такими как Бель, Лигейя, Мэри Маргарет Бланчарт, а так же с очень симпатичным шерифом – Грэхемом. Спустя какое-то время бабуля даже пыталась нас с ним свести, постоянно приговаривая: « Может он твоя настоящая любовь». Что за бред? У них тут полгорода постоянно говорят о «настоящей любви» при этом почему-то почти все здесь одинокие. Где логика? Да, а самая одинокая в этом маленьком городке была девушка с необычным именем Лигейя. Ее мне глубоко жаль, она очень милая и немного испуганная, но люди ее обходят стороной и не желают общаться. Очень странно, так как Лигейя очень красивая девушка, со светлой кожей, с очень темными, почти цвета вороньего крыла волосами, хрупкая и постоянно ходит в белых платьях, которые делают ее внешность трагичной и загадочной. Не понимаю, почему ее избегали, но пообщавшись с ней, я еще больше прониклась к этому нежному, светлому и воздушному человечку.

Кроме того, в этом городе есть двое странных людей. Один из них мальчик, по имени Генри ( он сводный брат Лигейи) и элегантный мужчина по имени Джефферсон. Его я очень часто наблюдаю в модном одеянии и всегда в шляпах. Его любовь к шляпам, чем-то напомнила мне мою страсть к красному цвету. Да, в моем гардеробе, в основном преобладает красный цвет, как себя помню, всегда носила какие-то красные вещи, даже если это только аксессуары. Вот и Джефферсон, постоянно ходил в шляпах. Кроме шляпы, в его повседневный гардероб входили: рубашечка, поверх нее он непременно надевал жилетку, черные брюки, и его отличительный знак: платок на шее. Да, для него не удивительна вся эта модность, не зря же он содержит в своем доме мастерскую, где создает и продает великолепные шляпы. Да и жена у Джефферсона просто ходячая бизнес вумен, все у нее строго и аккуратно, единственное, что ее выделяет – это мрачный макияж. Он придает ее глазам тяжести и дерзости, и от этого глаза выглядят холодными как лед. Мне даже иногда казалось, что Джефферсон побаивается свою жену-Алису.

Снова я отошла от основного, что же странного в мальчике Генри и Джефферсоне? Хотя ладно, для мальчишки его возраста , рассказывать разные небылицы -это нормально. Он может грезить о сказках, воображать, что все в его городе сказочные персонажи, но меня волнует, что он свою мать считает злодейкой, точнее «Злой королевой» . А знаете кто я? Красная шапочка и волк, просто два в одном.Но не только ребенок охвачен безумными сказками о золушках, прекрасных принцессах и чудовищах, а так же Джефферсон Пентрагонский. Да, взрослый мужик верит в сказки и полностью согласен с Генри. Джефферсон, вообще ведет себя иногда очень странно, то он спокойный и просто общается с людьми, то он начинает тараторить какие-то безумства, да так быстро, что ассоциации вылетают одна за другой, он может одно слово «красиво» в 10 синонимах пересказать, пока кто-нибудь его не осечет,, тогда он приходит сразу в себя.

Какими бы тут ни были странными люди, мне Сторибрук понравился, как свой родной город. Здесь было как-то все по особенному, люди здесь были сплоченны в одно единое целое, что не скажешь о холодном городе Бостоне. Я не удержалась, и снова поругалась со своей матерью, когда приезжала за своими вещами в Бостон, и переехала жить к своей бабушке. Чему та была запредельно рада.

За небольшое время я успела подружиться с Лигейей. Из всех жителей Сторибрука мне больше симпатизировала именно она, хотя я так же не плохо общалась и с Белль. Она частенько заходила по дороге в библиотеку к нам в кафе, где я работала официанткой. Благодаря, своей работе, я узнавала многих людей и всегда знала, кто приезжие, а кто живет здесь давно. Самое интересное, что как только я стала общаться с Лигейей, жители перестали относиться к ней с опаской, даже некоторые желали общаться с ней. Мне было это приятно, так как девушка оказалась очень милой и доброй.

Вот с кем у меня ухудшились мои отношения - это с бабулей, не прошло и двух недель моего пребывания в Сторибруке, как мы стали с ней постоянно спорить или конфликтовать, поводов находилось множество: от моих нарядов до парней. Вы бы знали, как мы с ней воевали из-за одного приезжего, она была готова пойти на любые методы , от которых я просто ужасалась. Например, один раз она заперла меня в моей комнате.

Да и все свои вечера я проводила с Лигейей ,Джефферсоном и Грэмом. Даже успела с ними влипнуть в одну историю, точнее мне пришлось искать свою подругу по подземному ходу, потому что сумасшедшая Алиса её похитила. Алиса просто решила избавиться от соперницы, потому что Лигейя часто проводила время с Джефферсоном и навеивала ему много воспоминаний о его «настоящей» жизни. Благо, мы смогли уладить все, а Алисе получилось выйти сухой из воды.

А еще, кажется, я влюбилась в очаровательного шерифа. Но чувство влюбленности оказалось не очень долгим, а все из-за того, что Грэм вел себя очень холодно. Вроде, его симпатия была взаимной, но прикосновения и поцелуи говорили об обратном. Генри, сын Морганы Миллс, постоянно говорил мне, что он такой бесчувственный, потому что у него нет сердца. В прямом смысле, его грудная клетка пустая, потому что «Злая королева» вытащила у него сердце. Я не верила во все его сказки, пока собственными глазами не увидела, как мальчик принес мне сердце и протянул в руки. Я просто не могла поверить своим глазам и трясясь от страха , смотрела на пульсирующее сердце в моих руках . Сердце было до ужаса настоящим, только единственная странность, с него не капала кровь, оно было, как будто защищено светящей оболочкой. Не знаю, каким образом, но я вернула сердце хозяину. После этого случая, я долго не могла спать спокойно.

Вы наверно все думаете, что после того как Грэму вернули сердце, наши отношения улучшились? Нет, его сердце так давно не принадлежало ему, что когда ему вернули его, Грэм стал совсем другим человеком. Охотник (как называет его Генри) переживал бурю эмоций, которые он долго не мог переживать без своего сердца, и из всех чувств, он выбрал именно месть. Месть за то, что с ним сделала Моргана. Каждый день он, что-то скрывал, планировал, переносил наши с ним встречи. Он кидал обещания, что скоро мы куда-нибудь сходим вместе и проведем время. Я все ждала, но в итоге не удержалась и решила узнать что он скрывает. И как раз во время, потому что его планами были: убить Моргану. Одним вечером он ворвался к ним дом, я в тот момент проследовала за ним, кроме Морганы, в доме оказались и её дети, я надеялась, что Лигейя и Генри окажутся помехой в его плане, но Грэм был готов пойти на все, чтоб отомстить «злой королеве». Даже мои попытки и мольба, не смогли остановить его, я не знаю, что было бы, если во время не появился Шляпник. Он просто появился неожиданно, кинул свою шляпу на пол, и Грэма отправило не ведь куда. Так я попрощалась со своим новым бойфрендом. И осталась без своей «настоящей любви», как мне пророчила бабуля и другие. Да, и долго я не переживала, единственное чем я была шокирована , как Джефферсон поступил с Грэмом, очень странное явление, но эффектное, когда фиолетовым дымом человека засасывают в шляпу.

Но шляпа, была невинностью, самым шоком было, когда Джефферсон провернул какую-то штуку, и к нам всем вернулась память, и магия. Как он это сделал, к сожалению, я не знаю, но зато я вспомнила, что я на самом деле Красная шапочка, и все что рассказывал Генри про сказки полная правда. Когда все встает на свои места, и ты вспоминаешь все, что касалось твоей жизни, конечно чудесное явление, но как и с хорошими воспоминаниями, например как то, что Мэри

Маргарет (Белоснежка) моя лучшая подруга, так же приходят плохие воспоминания, такие как моя сущность. Я волк или скорей всего оборотень, и в полнолуние, я не контролирую себя, я могу сделать все что угодно и с кем угодно. Это самая страшная тайна в моей жизни, из-за которой я не могу спокойно жить, я постоянно боюсь, что могу убить дорого человека. Как однажды со мной произошло, честно, даже не хочу вспоминать об этом, мне было очень больно и неприятно, не каждый день ты съедаешь своего парня на ужин. Ненавижу всей душой это проклятие, наверно лучше бы было, чтоб я оставалась в Бостоне, но нет, я здесь и к тому же на горизонте появился еще один парень, который не давал мне прохода. Вы бы знали, какой он назойливый и приставучий, он приехал неожиданно, весь такой манерный, в кожаном костюме, лохматый, с серьгой в ухе, накрашенными глазами, самый что ни есть настоящий пират. Но самой отличительным атрибутом у него был крюк вместо левой руки. Встретила я его однажды в магазине мистера Голда, а потом он уже зашел в наше кафе. Чуть ли не с первого момента он стал заигрывать со мной и пытаться завести беседу. Я еле отвязалась от него, была уже готова вылить ему кофе на голову. Бабуля к тому же мне сразу стала нашептывать, чтоб я с ним не связывалась и держалась в стороне, видели бы вы мои убийственный взгляд на тот момент. У меня не было сейчас желания флиртовать с кем-то и особенно заводить отношения, мне хватает новых проблем, объявившихся вместе с магией.

Первое время, я сама не хотела идти на контакт с пиратом, я конечно, против него ничего не имела, тем более я даже не знала его, просто так получалось после разлада с Грэмом. Хотя уже через пару дней, я с удовольствием сидела с капитаном Крюком за одним столиком в кафе, где работала и переговаривала с ним на разные забавные темы, пока бабуля не прикрикивала и напоминала мне о работе. Не знаю, может, потому что я всегда стараюсь видеть в людях лучшее, но капитан Крюк мне показался очень не плохим парнем. Общий язык я с ним нашла просто моментально, включая его вечные подмигивания и намеки. Сначала мы проводили время между перерывами в кафе, потом прогуливались по лесу, наше излюбленное было место у одного сваленного дерева в самой глуши леса, где мы сидели и просто не принужденно переговаривали, почти не принужденно, не считая, вечного взаимного флирта между друг с другом. А бабуля просто до невыносимости злилась на меня, она даже его выгнала из гостиницы, так как он не мог оплатить номер, хоть обещал. Гостиница это еще невинность, но даже когда он мне помог успокоиться и прийти в себя после первого превращения, бабуля и тогда не соизволила угостить его простым обедом. По моему, у бабули личная неприязнь к нему или к пиратам, которую я не понимала. Сначала я пыталась, как-то бабуле доказать, чтоб Киллиан не такой плохой, как она о нем думает, а потом просто сдалась и делала все на зло. То я постоянно убегала к нему в лес, слушая рассказы о его путешествиях в дальних плаваньях, то выпрыгивала в окно и перед домом сидела с ним на лужайке, на которой впервые мы поцеловались. Я долго могу описывать эти просто незабываемые дни, за которые этот человек превратился из друга в нечто большее. Но я боялась в этом признаться, я спокойно с ним общалась, заигрывала, пыталась соблазнить и даже оберегала. Особенно когда он скрытно ночевал в лесу, (бабуля так и не разрешала ему вернуться в гостиницу), а у меня он не хотел оставаться. Один раз мне он был срочно нужен, и благодаря своему чувствительному нюху я его быстро нашла в лесу. Он стоял обнаженный в холодном озере, на секунду я замерла любуясь на него при свете луны, а потом я как с цепи сорвалась, стала кричать на него, о том что он скрывал, ничего не говорил, что ему негде жить, еще морозит себя в ледяной воде. Не замечая ничего на своем пути, я вбежала в озеро и стала колотить его и пытаться вытащить из воды, ему пришлось сдаться. В итоге домой я отправилась вместе с ним и в его рубашке, потому что я вся до ниточки промокла. А рубашку я оставила себе , единственная вещь к которой я когда-либо в жизни была привязана, была именно она.

Но всему хорошему, когда-нибудь приходит конец. И наше яркое небо, посетили грозовые тучи, в виде корабля Киллиана. Так как магия была выпущена наружу, его волшебный корабль с матросами смог вернуться к владельцу. Я видела, как этому был невообразимо рад Киллиан, его «Снежинка» теперь с ним и он может отправиться в путешествия. Я ожидала этого дня и знала, что в скором времени он покинет Сторибрук, но от этого легче моему сердцу не становилось. Я могла только улыбаться, а на глазах наворачивались слезы, но виду я не подала, я даже не смогла его проводить, до причала. К счастью, он этого не попросил, чему я обрадовалась, не хватало расплакаться при нем и его команде.

Зато, моя бабуля была очень рада, что он наконец-то покинул Сторибрук, я так и видела на ее лице ехидное «Я же тебе говорила». Благо в ней оставалась тактичность, и она не произносила при мне об уходе Киллиана в плавание.

Её радость была недолгой, уже к ближе к 11, Киллиан ворвался в кафе с возгласами, что он не покинет пока Сторибрук и если у меня будет желание, то я могу отправиться вместе с ним в плаванье. Я никогда не была, так счастлива, как тогда, для меня это был самый неожиданный момент в моей жизни, я уже готова была смириться с его уходом, но его возвращение еще больше подогрело мои чувства к нему.

Такое я еще никому не испытывала, непривычно и в тоже время это новое чувство, так захватывает дух. Да, именно я – Руби, которая всегда насмешливо относилась к словам «люблю» и закатывала глаза, когда кто-то из сторибруковцев говорил ей про «настоящую любовь». Именно я, потеряла голову от какого-то крюкастого пирата. Теперь я ощущала себя на месте тех людей, которых я когда–то отвергла. Я не знала как отреагирует Киллиан на признание, да и наши отношения могли бы просто на просто разорваться на кусочки.



Сторибрук это не Сторибрук, когда в нем все гладко и хорошо. Если мы справляемся с одной проблемой, на смену ей приходит другая- более крупная проблема. Иногда мне кажется, мы не живем, а участвуем в соревнованиях, кто быстрей помрет или сойдет с ума. Во всем виновата магия и сказочные обиды, именно когда мы все вспомнили, начались ссоры, разборки, кто прав, а кто виноват. Откуда-то образовались новые враги,такие враги, о которых и не подумал бы, что этот сказочный персонаж может сделать, что-то плохое, а тот кто является отрицательным героем наоборот, ни в чем не повинен. Например Моргана, когда стали происходить внезапные убийства, все сразу побежали к дому Злой королевы с обвинениями. Конечно, кто же кроме нее мог совершить еще злодеяния, она же ЗЛАЯ королева и почерк был ее - вырванные сердца.

Вот, только сердца были вырваны именно у мужчин, и не на одну из женщин не было нападений. Зачем такое вытворять Моргане, я не понимаю,она конечно со своими странностями, но в ее странности больше входили Снежка и Генри, а не мужчины Сторибрука.

Жертвы оказались очень разные, мужчины от 20 и старше, холостые, женатые,бывшие мыши или принцы, не было точного распределения в жертвах.

В скором времени убийца сам раскрыл нам себя и свои планы. Она решила устроить Сторибруку незабываемое шоу, неприметная милая девушка, лет 25 с очень красивыми, длинными и светлыми волосами, которые на самом деле оказались зловещим оружием на ее голове.Она собрала народ, чтобы вершить суд над мужиками. Я думала, что самая сумасшедшая у нас Моргана, но нет, Рапунцель ( так зовут эту девушку) была просто одержима местью. По слухам, когда-то ей жестоко разбил сердце один парень, при этом высмеяв ее чувства. Рапунцель не смогла пережить такого унижения и спустя год нашла своего бывшего и вырвала его сердце. Но на нем она не остановилась, девушка продолжила убивать уже и других мужчин. Сначала она помогала брошенным девушкам, уничтожала изменников или таких же подлецов как ее бывший, а потом решила, что все мужчины не достойны жизни на земле. Так она и дошла до нашего Сторибрука и наших мужчин. Но она наверно не встречала наших женщин, которые свято верили в настоящую любовь и оберегали своих мужчин. Она не смогла своими красивыми словами, доказать нам, что мужчины должны умереть. Это ее разозлило и тогда она ввела в ход магию и ее волосы, никогда в жизни не видела таких длинных волос, они были как летающие канаты ,окружающие народ и держа всех под контролем в своих цепких объятьях.

Самое больное мне было видеть, когда первой жертвой оказался Прекрасный, золотистый волос злодейки просто проник ему в грудную клетку и вырвал оттуда сердце. Я смогла только взглянуть на Снежку, которая билась в истерике. Лигейя и я, в то время пытались придумать как бы нам остановить блондинку, но она очень хорошо владела ситуацией и подступить к ней было просто нереально.Тут выход пришел сам, когда я увидела как ее золотистый локон направился в сторону Киллиана, и я не раздумывая кинулась в его сторону,чтобы не дать ей навредить ему. Я не поняла, как это произошло, но ее локон оказался в моей груди и я чувствовала жжение вокруг своего сердца. Все в ужасе уставились на меня, а она только посмеялась над моими "глупыми" чувствами и сделала рывок, чтоб вырвать сердце, но не получилось, и снова и снова...У нее в итоге ничего не получалось, я была захвачена непонятными эмоциями и просто оттолкнула ее цепкие локоны от себя, отшвырнув непонятной волной саму Рапунцель. У меня же подогнулись коленки, в глазах все поплыло, я слышала шум, крик Рапунцель, кто-то поймал меня и придерживал в объятиях, а потом темнота.

В итоге оказалось, когда я отбросила Рапунцель, Лигейя с Морганой нейтрализовали ее, а сама наша воздушная девушка вырвала ей сердце.

После этого случая жители Сторибрука находились в ступоре и шоке, постоянно поглядывая на меня, как на чудо, и на Лигейю как на какое-то зло.

Хоть и Рапунцель наделала много зла, одно добро она сделала, помогла нам с Киллианом разобраться в чувствах, которые мы испытываем друг к другу. Вы бы знали, как я боялась, что они окажутся безответными, и я окажусь на месте тех людей, которых когда-то отвергла. Но наши отношения наоборот еще больше укрепились, и я уже не скрывала свои порывы любви, а наоборот открыла ему все свое сердце и душу. Никогда не думала, что такое со мной произойдет, и я буду себя чувствовать такой счастливой. Похоже, я зря отрицательно относилась к «любви», она есть, и я в нее верю, всем своим сердцем. Я просто встречала не тех людей, они не были моей второй половиной и внутри не бушевал ураган. А если вы хотите поверить в «настоящую любовь» ее надо испытать на себе и понять каково это.

Даже моя бабуля смирилась с тем, что Киллиан переехал жить ко мне в комнату, хотя было видно, что она все так же не переваривает его на дух. Но с чувствами не поспоришь, все видели, как мои глаза блестели, когда я находилась рядом с ним, а я могла долгими часами быть с ним. Моего сердце йокалось от любого его прикосновения, будь это теплая его мужская рука или опасный холодный крюк. Да и наша пара очень выделялась среди всех вечным флиртом, подмигиванием, намеками и игрой бровками, что поначалу очень умиляло сторибруковцев, но только по началу….^^

II глава. Найти и потерять

II глава. Найти и потерять.

Сторибрук наконец-то привели в порядок и мы совместными усилиями создали всем веселье, чего очень давно не хватало всем жителям с их вечными проблемами. А видели бы вы какие красивые платья сшила Лигейя (у них со Шляпником была совместная лавка – ателье), половина наших сказочных принцесс блистала в её платьях.

В городе наконец-то все отдохнули и повеселились, даже не было никаких разборок, как обычно бывает. Все гуляли, танцевали распивали напитки общались друг с другом. Только вот Снежка никак не выходила из своего дома, как я уже не пыталась, но она полностью закрылась от всего мира и оставалась в своей каморке. Ее можно понять, она всей душой и сердцем любила Прекрасного, а теперь осталась совсем одна. К сожалению на праздник ее тоже не удалось притащить.

Веселье прошло моментально, никто не заметил, как пролетело время и к ночи все уже стали собираться по домам, а мы убирать все что осталось после всех. Долго я не смогла быть помощником в уборке, так как мне стало не очень хорошо, и я отправилась посидеть отдохнуть в кафе. Спустя какое то время в кафе пришел Киллиан, в тот момент я еще не знала, что это уже не он.

Поняла это я не сразу, он просто не подходил ко мне, пока я сама к нему не подошла. Чему он был очень удивлен, в скором времени я узнала, что он не понимает кто я и что за люди вокруг. Сам он стал представляться каким-то Кристофером, стянул с себя кожаный плащ, испуганно взглянул на крюк, а затем, оставив нас в шоке, ушел прочь.

Меня захватило чувство паники, я испугалась, не знала, что делать, мое самочувствие стало еще хуже, в глазах появились звездочки, а саму меня вырвало, прям на пол. На следующий день мое самочувствие не улучшилось, наоборот еще хуже стало, меня начало все раздражать. Да и в Сторибруке творилось не весь что, все люди как будто с цепи сорвались, постоянные конфликты и споры, чуть ли не до драк. А Киллиан, точнее Кристофер меня чуть не довел до инфаркта, придя в костюме, причёсанным, без накрашенных глаз, без колец на правой руке и неся сплошную чепуху. Самый взрыв был, когда я дошла до Виктора и узнала о том, что я БЕРЕМЕННА!!!!!Я!!За что? Почему сейчас? Я же всегда пила травку или нет? Но я не хочу детей, да и ему зачем, хотя я этому Кристоферу даже говорить не хочу. Я не знаю, что мне делать!

В скором времени, все узнали, что происходит со Сторибруком и как ему помочь. Все оказалось проще некуда, да только расхлебывать все пришлось именно нам с Кристофером. К тому же убралось бы не только магическое воздействие на жителей, но и возможно восстановилась бы память Киллиана, а ради того, чтобы вернуть своего любимого, я готова на многое.

Место, в которое нам нужно было отправиться называлось –Нарнией, и находилась оно в другом мире, попасть куда можно было через шкаф, который находился в апартаментах Злой королевы. Благо, моим другом была её дочь – Лигейя, и она смогла нас спокойно провести через шкаф.

Нарния, мне напомнила «зачарованный лес», такая же яркая и зеленая. Хотя, в некоторых местах, она была не такая радостная, как показалось нам в начале. После очаровательного леса, за полями находились небольшие деревушки, пылающие огненным пламенем. Вокруг творилось не весь что, люди носились в панике, повсюду были слышны крики или плач. Не лучшее место, где можно проводить время, но выбора у нас не было, нам пришлось обойти деревню, чтобы найти принца, который смог бы нам помочь. Именно его нам посоветовал один из жителей сторибрука. Очень надеюсь, что найдем мы его как можно скорее, а то я чувствую, что скоро сойду с ума, находясь с Кристофером. Нет, в нем ничего не было такого плохого, он и ко мне относился с уважением и добротой, но это скорей всего было из-за того, что у меня под сердцем находился его ребенок, а так он был до жути занудлив и примитивен. Пока мы шли в Нарнии, он решил меня свести в могилу полностью, непринужденно показав свою «новую» руку, думаю, он ожидал, что при виде протеза я обрадуюсь и поздравлю его. Но я еще больше расстроилась, а когда он еще и выкинул крюк, во мне проснулась злость. Я сорвалась, накричала на него, он просто не понимал, что значит крюк, для него это был безумный атрибут вместо кисти, а для Киллиана, он был очень дорог. Я не могла проигнорировать, то, что он сделал, но так как достучаться до Кристофера было просто невозможно, я просто подобрала крюк и положила его в сумку, бережно закатав в кофту, Кристофер только посмотрел на меня как на сумасшедшую.

Каспиана, встретили мы на следующий день, еще чуть-чуть и мы бы разошлись, но я вовремя его заметила. Передвигался он не один, рядом с ним стояла пара подростков, которые, оказывается, были правителями Нарнии. И когда мы рассказали, что с нами произошло, они с удовольствием согласились нам помочь, тем более они сами собирались туда же куда и мы. Ведь именно из-за этой шкатулки стали происходить беды в Нарнии. Сьюзен и Питер нас, к сожалению, покинули, а вот Люси, Каспиан и Эдмунд направились к кораблю.

Корабль был просто великолепен, огромное трехмачтовое судно с двумя палубами и размерами в два раза больше, чем "Постмодернисткая снежинка". Я с восторгом зашла на палубу, и взглянула на реакцию своего возлюбленного - полное безразличие, на его лице не было никакой реакции на корабль, а я так надеялась, что он вспомнит "Снежинку". Никогда еще я не была столь расстроена и потерянна, я боялась, что больше никогда не увижу того самого капитана, которого я полюбила.

До пункта назначения нам надо было плыть около 3000 миль, если не больше, точный километраж, к сожалению не смогу сообщить. Первые дни плавания, мне было очень интересно, я постоянно выходила на палубу и наблюдала за пейзажами открытого моря. Вы бы знали, какие прекрасные виды там, то вокруг резвились дельфины или маленькие летучие рыбы выпрыгивали из воды, пролетая над водой, то маленькие морские драконы, чем-то похожих на морских коньков, но побольше и с крыльями. А самым чудесным зрелищем оказалась огромная китовая акула, проплывающая под нашим судном, такой громадины я еще никогда в жизни не видела. Но с каждым днем, мое пребывание на корабле все больше и больше омрачалось, меня уже не восхищали ни закаты, ни проплывающие животные, ни беседы с Каспианом на палубе, ничего. Только вечная качка, головокружение, тяжесть и тошнота. Теперь я стала реже выходить на бортик и основное мое место провождение была темная каюта. Где я лежала на койке и мучилась от ужасной тошноты и головокружения.То ли у меня наступила морская болезнь, то ли у меня токсикоз из-за беременности.

С Кристофером, во время поездки мы ни разу нормально не общались, наши разговоры или приводили к ругани или вообще ни к чему. А чем дальше мы плыли, тем больше я становилась невыносимой, меня могло разозлить все что угодно, так же как и обидеть, я почти безвылазно лежала в каюте и почти не с кем не разговаривала, моляо том, чтоб поскорее добраться до острова. К месту назначения мы пришли только спустя пару месяцев, т.к тот остров постоянно менял положение и Каспиан не мог определить координаты. Я думаю мы бы так и не нашли злосчастный остров, пока не произошло одно чудо.
Я вышла наверх, чтоб вдохнуть немного свежего воздуха и посмотреть на горизонт моря( как мне говорили, если сосредоточить на нем внимание тошнота может немного успокоиться), и тут слышу какой-то непонятный переполох, Кристофер, который редко с кем конфликтовал ругался как не знаю кто с Каспианом. Подойдя поближе я услышала, как он требовал, чтоб тот поменял курс, Каспиан не уступал и возмущался, что он тут капитан и знает куда им нужно. Тогда,Кристофер? направился к штурвалу и сам стал разворачивать корабль.


Остров окутывал зловещий туман, от него так и исходила непонятная отрицательная энергетика,от которой все тело покрывалось мурашками. Ощущения нас не подвели, только успев ступить на землю, что после долгой качки должно быть радостным событием, тут же нас окутала темнота. Свет стал проникать только тогда, когда я поняла, что нахожусь в какой-то клетке, а рядом со мной на песке сидит Люси и с ужасом осматривается по сторонам. Вокруг нас ходили какие-то непонятные люди, любые просьбы или крики они полностью игнорировали. В скором времени, я узнала, от одного вождя этого племени, что они нас специально ожидали для того,чтобы забрать мое дитя. Конечно же я не позволила им добраться до моего не рожденного дитя и вместе с Люси стали пытаться выбраться из заточения.После несколько неудачных попыток мы все таки сбежали.. Бежать было очень тяжело, живот тянул, я старалась не споткнуться, сил почти не хватало, голова кружилась, частая одышка, ветви хлестали по лицу,похоже отошли воды или я описалась, мое сознание начало отрубаться, Люси, что-то говорила, но все что я слышала это "уээээээээ", я не удержалась,споткнулась ,покатилась вниз, резкая боль в животе, где то приземлилась, снова чей-то голос, схватки, боль, голова не соображает, боль становится не выносимой, кто-то что-то со мной делает, снова боль, крик,плач, не знаю, а затем темнота.
Меня разбудил чей-то крик или плач, я открыла глаза и увидела деревянный потолок.. Что за помещение? Где я? Плач все продолжался, повернув голову я заметила рядом Люси, которая пыталась успокоить источник звука.
-Она наверно хочет есть, я пыталась ее успокоить, но у меня ничего не получилось. - виновато произнесла Люси.
Она? Кто она?. Я вновь взглянула на нее, Люси мне протянула ребенка, я с непониманием смотрела на это крошечное существо. Тут в моей голове стали прокручиваться картинки прошедшего дня - остров, похищение, преследователи,джунгли, мы с Люси в какой-то яме и невыносимая боль.
Люси подробно мне рассказала, что произошло, когда я потеряла сознание. По ее словам, она быстро ка могла, приняла роды, закутала в кофту младенца, а меня пыталась привести в сознание. Но ничего не получилось, вместо этого начал орать ребенок и привел к нам преследователей. Люси побежала прочь, но ее почти уже догнали, в панике она прибежала на пляж, где ее ожидали Каспиан, Киллиан, Эдмунд и Ариэль. Русалка забрала ребенка, чтобы ему никто не навредил, а все остальные стали бороться с нападающими. Ранив врагов, все сбежали на корабль, где сейчас и находятся, включая меня.
Девочка перестала плакать и с интересом уставилась на меня. Она была такая крошечная и хрупкая, что я даже боялась ее держать, но еще никогда я не чувствовала, что-то столь родное и дорогое как ее.
- Я никому тебя не отдам, Амелия.
Чем больше я знакомилась с Амелией, тем больше во мне просыпались материнские инстинкты, да, я и не могла оторваться от нее, она была такой прелестной. Целыми днями я ходила с ней, не выпуская из рук. Да попробуй ее положить куда-то, она сразу начинала плакать и требовать взять себя на ручки, а слышать плач было невыносимо больно, тогда я снова брала её на руки, Люси пробовала меня отправить спать или просто отдохнуть, но Амелия не сидела на ее руках, а просилась ко мне. Она могла сидеть только на моих руках или Ариэль, которая посещала частенько корабль и пела песни, принося дочке маленькие ракушки и камушки. Зато Киллиан ни разу не подошел к ней, а если я давала ему ее на руки, он сразу же передавал ее Люси или другим. Я не навязывалась, дабы пускай свыкнется со своей ролью, но к сожалению этого не произошло.

@темы: Фильмы/Сериалы, OUAT

---

Наши друзья

[hetfic]

...

<

Поможем возрождению старого товарища!

<a href="http://www.diary.ru/~coldfest/"><img src="http://static.diary.ru/userdir/1/2/6/2/1262919/45809326.png"></a>

<

<a href="http://www.diary.ru/~disney-fest/" target=_blank><<img src="http://i001.radikal.ru/1108/2d/eb5321c021bb.jpg"></a>

<div align="center"><a href="http://www.diary.ru/~hungerfest"><img src="s017.radikal.ru/i439/1111/8a/cad2ec1a9208.jpg"></a></div>

<div align="center"><a href="http://www.diary.ru/~doctor-who-fest/" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/9/2/1/2921408/73631190.jpg" width="520px; height="></a></div>

<div align="center"><a href="http://pay.diary.ru/~AlfaandOmega//" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/7/2/0/2720242/71845104.gif"></a></div>

<a href="http://777.magicrpg.ru/"><img src="http://uploads.ru/i/a/W/r/aWr4j.jpg" border="0" width="351" height="263" alt="BannerFans.com" /></a>

Если хотите добавить сюда баннер вашего сообщества, пишите в U-mail

запись создана: 15.12.2009 в 09:28

@темы: modpost

---

Немного рекламки!

[Седая Верба]

1 июня капитан Питер Пэн отправляется в увлекательное плавание на захваченном корабле капитана Крюка!

Уже сегодня вместе с феечкой Динь-Динь он объявляет набор в свою команду.
Новобранцев ожидают: невероятное путешествие по миру Диснея, поиски таинственного клада, знакомства со сказочными персонажами, веселые задания, зажигательные танцы и море сюрпризов!

Более сотни бутылок с приглашениями-записками уже выброшены в открытое море. В ближайшее время станет известно, к какому берегу их прибьет течением!

Disney Summer Party приуроченна ко Дню защиты детей. Часть средств, вырученных с вечеринки, будут переданы тяжело больным детям. Каждый из пришедших сможет внести свой вклад и помочь им поверить в чудо.

Подробная информация в группе по клику.
Ждем вас на Disney Summer Party! Встретим лето весело!

@темы: modpost

---

Что останется со мной

[Синяя_звезда]

Ключ №15: Твое последнее желание.
Название: Что останется со мной
Автор:  Синяя_звезда
Фендом: Rudolf: Affaire Mayerling (2009)
Рейтинг: G
Жанр: angst
Персонажи: Стефания/Рудольф(/Вечера), Тааффе, императорское семейство
Предупреждения: к историческим лицам текст отношения не имеет, характеры и события выписаны почти полностью по мюзиклу, фактический материал частично взят из монографии Корти "Елизавета I Австрийская"
Дисклеймер: все коммерческие права не у нас
Размещение: с моего разрешения
От автора: кронпринцесса Стефания овдовела, когда ей было всего 24 года, а её дочери Елизавете Марии (Эржи) – 5 лет. И хотя отношения Рудольфа и Стефании никогда не выглядели идеальными, смерть супруга стала для кронпринцессы серьёзным ударом.

Раз. Два. Три.

Liebe Stephanie!
Du bist von meiner Gegenwart und Plage befreit; werde glücklich auf Deine Art.
Sei gut für die arme Kleine, die das einzige ist, was von mir übrig bleibt.
Allen Bekannten, besonders Bombelles, Spindler, Latour,
Wowo, Gisela, Leopold, etc. etc. sage meine letzten Grüße.
Ich gehe ruhig in den Tod, der allein meinen guten Namen retten kann.
Sei herzlichst umarmt. Dein Dich liebender
Rudolf
(предсмертное письмо кронпринца Рудольфа его супруге Стефании)

Раз. Два. Три.
Стефания считает, чтобы хоть чем-нибудь занять свой ослабевший, раздавленный неожиданной новостью рассудок.
Раз. Два. Три.
Дальше никак не получается. На память приходят три бледных лица – Мария Валерия и их императорские величества. Эрцгерцогиня даже в сдержанности намного искреннее своих родителей, а вот попытки Елизаветы утешить невестку попросту смешны.
Знает ли она, довольная влиянием Катарины Шратт, каково это – терять мужа задолго до того, как он исчезнет физически, беспомощно наблюдать за его распутством и не иметь возможности что-либо изменить?
Знает ли она, капризная и гордая, каково это – день за днём терпеть все выходки, все сумасбродства, делая вид, что всё в порядке, что репутация остаётся неуязвимой?
Не знает, конечно, не знает. Откуда бы?
Она придумает себе легенду о Рудольфе, красивую сказку о безвременно ушедшем сыне, отнятом у мира живых страшной душевной драмой. Мёртвых любить всегда проще.
Наверно, ей даже будет очень больно.
Но Стефанию императрица всё равно не поймёт.

Граф Тааффе возникает за поворотом коридора словно из ниоткуда – но не тенью, не бесплотным призраком, а неописуемо живым образом, даже в трауре деятельным и надёжным.
Счастлив император, имеющий таких друзей.
- Ваше императорское высочество, - почтительно склоняет голову Тааффе; голос министра-президента переполнен сочувствием. На мгновение Стефании кажется, что этому человеку жаль её намного больше, чем всем остальным. Всем тем, кому не хватает по меньшей мере одной черты, чтобы верно разглядеть столь явные чувства.
- Граф, - кивает кронпринцесса, нервно теребя так и не убранный платок.
Не хватало ещё расплакаться при всех.
И неважно, что эти «все» заключены сейчас в одной-единственной фигуре, стоящей напротив.

В четверг императрица разыгрывает в Майерлинге свой спектакль, но Стефания прибывает лишь к антракту. Любовь к зрелищности в семействе Габсбургов наследственная: Рудольф обожал громкие слова и эффектные жесты. И только каким-то чудом умудрялся избегать прямых обязанностей, неотделимых от титула кронпринца.
Стефания верит, что Елизавета знает секрет этого чуда. В нём – то немногое, что своевольная мать передала сыну.
И что Стефания не позволит передать своей дочери.
Эржи не плачет, когда её не пускают к отцу – к усыпанному цветами телу в белом саване. Только смотрит как-то по-особенному: больше из-за живых, чем из-за мёртвых. Пятилетнему ребёнку ещё немного трудно объяснить горечь безысходности.
«Я буду беречь Эржи, Рудольф», - повторяет про себя Стефания, заботливо гладя задремавшую дочь по голове. - «Ведь я обещала, что ты останешься со мной».
Ей даже смешно – наверно, подступает запоздалая нервная истерика.
«Как странно, что мы наконец объединились в твоём последнем желании».

Газеты получили хорошую пищу – горьковатую, но насыщенную; её с лихвой хватит на несколько дней, пока не потускнеют первые впечатления обескураженной Вены, хватит и на то, чтобы с любопытством возвращаться к доходному сюжету.
Второго февраля в «Wiener Zeitung» императорская фамилия устами врачей называет своего отпрыска болезненно неуравновешенным – душевнобольным.
Всё же серьёзнее, чем капризным сумасбродом.
- Это необходимо было сделать, - виновато разъясняет граф Тааффе, улучив в плотном – кронпринцесса догадывается, насколько плотном; надо же хоть кому-то сейчас работать – распорядке момент для приватного разговора.
- Да, конечно, да, - откликается Стефания и думает: почему это признали только теперь?
Почему никто не хотел согласиться с ней, пока Рудольф был жив?

Родители приезжают из Брюсселя ради политических резонов – Стефания не ждала иного.
А вздыхают так, словно были по-настоящему привязаны к зятю.
Это часть культуры, часть сознания, от которой не избавиться, которая давно уже не раздражает и не изумляет. Нет ничего оскорбительного в необходимости проявлять уважение.
Стефанию не тяготят правила. С чего бы вдруг?
Запрещают ли они, охраняющие сакральный символизм власти, быть несчастной вдовой, а не невозмутимой статуей, не теряя при этом достоинства, чести и величия?
Запрещают ли они, ограждающие человека от страстей, иметь собственное мнение, бороться за своё счастье, не повинуясь слепым порывам, помня, что общество поглотит или искалечит наивное бунтарство?
В склепе часто чувствуют озноб. Но Стефания привыкла к холоду – жизнь с Рудольфом в обмен на страдания многому научила кронпринцессу. Глядя на гроб, Стефания крепче сжимает губы и по порядку вспоминает серебряные урны, хранящие сердца Габсбургов.
Раз. Два. Три.
Всё, что свято, останется – в истории, предании, мысли – навеки, чего бы ни желали люди, пусть даже свято не всё остающееся.
Раз. Два. Три.

@темы: Музыка/Мьюзиклы, XXI круг

---

[Седая Верба]

Выкладку считать открытой!

@темы: XXI круг, modpost

---

[Седая Верба]

Выкладка - 30 апреля!

@темы: XXI круг, modpost

---

[Седая Верба]

Ваша цифра от 1 до 15?

@темы: XXI круг, modpost

---

[Седая Верба]

Ключ №1: Однажды очень долгой и тёмной ночью.
Ключ №2: "Дни перед тем, как появилась ты - мороз и пустота, города, меняющие названия..."
Ключ №3: "Прочь из моей головы!".
Ключ №4: Любовный блицкриг.
Ключ №5: "Три, два, один... Ты умер".
Ключ №6: "Ну и всё такое прочее, что у нас, у приличных и вежливых девушек, в подобных ситуациях принято..."
Ключ №7: "В этом мире ничто не вечно, так что, как ни старайся, даже память о нас все равно сотрется из летописи жизни. Живи настоящим, а не будущим, в котором нас не будет даже на листах бумаги"
После полуночи Пейринг: Рой/Лиза (FMA)
Ключ №8: "Ты смотришь, но не видишь, слушаешь, но не слышишь... Ты не живёшь - ты существуешь".
Ключ №9: Когда хороший человек идёт на войну.
Ключ №10: Лучше разбитая гордость, чем разбитое сердце.
Ключ №11: "Всегда делай выбор самостоятельно. Даже если это приведёт тебя в ад"
Кто говорит о надежде... Пейринг: Оби-Ван Кеноби/ОЖП, Оуэн Кеноби/ОЖП (Star Wars)
Ключ №12: Радуга, утренний дождь, идти по траве босиком.
Ключ №13: Этот неловкий момент, когда ты понимаешь, что...
Ключ №14: Бита, каблучки, потекшая тушь, разорванные колготки, сбитые костяшки на руках.
Ключ №15: "Я шлюха. Нет, тело я никому еще не продавала, зато душу - всю, по кусочкам, до самого конца, как дешевые конфеты."

@темы: XX круг, modpost

---

[Титановые голосовые связки Донны Ноубл]

Ключ №7: "В этом мире ничто не вечно, так что, как ни старайся, даже память о нас все равно сотрется из летописи жизни. Живи настоящим, а не будущим, в котором нас не будет даже на листах бумаги"
Название: После полуночи
Автор:  Титановые голосовые связки Донны Ноубл ака […Soulless…]
Фендом: FMA
Рейтинг: R
Жанр: размышлизмы, ангст, романс
Пейринг: Рой/Лиза, Ласт
Предупреждения: ООС, постканон
Дисклеймер: не моё, поиграюсь и отдам
Размещение: только с разрешения автора. Уважайте чужой труд.
От автора: автор не умеет писать Ройцентрики, но ему очень хочется. И да, продолжаем убирать детей от экранов.

Spürst du die Seele, das Fieber, die Macht?
Spürst du die Sehnsucht, das Fieber - heut' nacht?
Oomph! - Fieber

Призраки прошлого никого не отпускают так легко, как хотелось бы.

Призраки прошлого никого не отпускают так легко, как хотелось бы.
Порой достаточно лишь крохотного прикосновения к воспоминанию, чтобы разум тут же услужливо предоставил тебе бесплатный билет в то, что уже случилось. Даже если тебе этот билет совсем не нужен и ты бы лучше заплатил любые деньги за то, чтобы некоторые образы, разговоры и места остались навсегда похороненными под серыми слоями пыли в самых дальних углах души. Но нет; логические цепочки и ассоциативные ряды, пара мгновений – и лишь самую малость поблёкшая со временем мозаика вновь встаёт перед глазами. Ещё хуже, когда прошлое подбирается к тебе во сне, и ты вместо поиска отдохновения снова борешься с уже уничтоженными врагами, обретшими бессмертие в твоей памяти. Идеальная пытка.
Призраки прошлого, так или иначе, не отпускают вовсе никого. Только предоставляют тугой ошейник с поводком – у кого-то более длинный, у кого-то совсем короткий. Все до единого люди знают это. А те, чья жизнь была наполнена событиями, оставившими в душе неизлечимые временем уродливые шрамы – и не суть важно, произошли они два часа, семь дней или несколько десятков лет назад – знают это лучше остальных. Потому что их поводок слишком короток.
Рой Мустанг был из числа именно таких людей.
Иногда, особенно по ночам, когда разум был свободен от дневной суеты, дыхание уже случившихся с ним наяву кошмаров преследовало его, травило умелым охотником и загоняло в угол, и он едва ли волосы на себе не рвал от бессилия. Он бы ни за что не сказал этого в те дни, когда был юнцом из военной академии, и скорее плюнул бы в лицо любому, посмевшему нести подобную ересь, но теперь понимал: когда всё происходило в реальности, было легче. Жги, не думай, просто бей, иначе умрёшь - разрывающее сердце осознание, чувство вины и безжалостные мысли придут, конечно, но придут позже. А как быть с тем, чего не потрогаешь руками и не сожжёшь пламенем, жадно пожирающим любую предоставленную ему плоть? Как быть с тем, что уже не существует, но продолжает истязать, дотягиваясь до тебя даже из ада?
Как быть с клеткой из воспоминаний, которую тебе заботливо выстраивает сознание?
Вот и теперь, вновь проснувшись от очень долгого и обжигающего веки сна, он в очередной раз не находил ответов на поставленные вопросы.
Обернувшись, он поспешно посмотрел на развал простыней. Нет, ничего не случилось. Всё хорошо. Всё так, как и должно было быть уже давно. Лиза лежала рядом, свернувшись на кровати совсем рядом с ним. Лунные блики плясали на коже обнажённых плеч и рук, отсвечивая белым, с чуть приоткрытых розовых губ слетало тихое размеренное дыхание. Лицо выглядело спокойным и мягким – таким, каким редко бывало в часы её бодрствования; уже отросшие золотые волосы разметались по подушке, кое-где свернувшись в колечки.
Кажется, сегодня во сне она видела что-то хорошее. Или не видела вовсе ничего, провалившись в тёплую и спасительную пучину покоя без сновидений.
Но Рой знал, что для неё пережитое тоже не делало исключения и что перед ней, как и перед ним, представали страшные картины; пару раз из тех, что она ночевала в его постели, они оба даже просыпались от её крика. В те ночи в её глазах стояли слёзы. А он так редко видел её плачущей – Лизу, его гордую, сильную Лизу! – что в первые мгновения это зрелище его почти потрясло, и он не мог делать ничего, кроме как прижимать её к себе и шептать, что всё в порядке.
Их кошмары были во многом похожи. Да у них, прошедших вместе, бок о бок, сквозь столь невозможно многое, и не могло быть иначе. Им снился Бертольд Хоукай, кашляющий кровью. Им снилось палящее солнце Ишвара, люди, превращающиеся в огненные столбы, и дети с аккуратными алыми дырочками ровно посреди лба. Им снилось, как между тонких пальцев Лизы, тщетно зажимающих шею, сочилась густая жидкость, отдающая тошнотворным привкусом металла. Им снилась обойма пуль, всаженных в тело Ласт, и её ядовито-сладкая, почти змеиная улыбка.
Лиза никогда не говорила об этом открыто, и Рою пришлось – увы, напрасно! - приложить неимоверные усилия, чтобы вытянуть из неё хотя бы намёк, но он догадывался, что в те ночи, когда она кричала, она вновь переживала те страшные секунды, когда гомункул по имени Похоть прошептала: «Я мигом отправлю тебя вслед за твоим командиром». И Лиза снова слепла от ярости и горя, задыхалась, дрожа, и, проснувшись, не могла различить границу между явью и кошмаром.
Ему и самому снился тот день. Чаще, чем хотелось бы. Как-то раз, в порыве естественной откровенности, он сказал ей об этом, и ответом ему было побелевшее лицо и едва слышный вздох. Лиза всегда корила себя за допущенную тогда слабость, за эмоции, которые она не смогла обуздать, и за нежелание жить. Он сам уже давным-давно простил её за это, простил в тот самый момент, когда накричал на неё в больнице… но она не могла сделать для себя того же. Лиза Хоукай была не из тех, кто легко и охотно находит себе оправдания.
Но Рой никогда не говорил ей о том, чем неизменно заканчивался его сон о третьей исследовательской лаборатории, и о том, почему он просыпался, судорожно хватая ртом воздух, почему тело сводило от вспышек гнева и почему рана в боку орала дурным голосом, разгоняя по организму волны почти физически ощутимой боли.
Каждый раз Рой вновь и вновь видел, как горела Ласт. Слышал, как его собственный голос, прорывающийся через стиснутые зубы, тонет в вое огня, охватывающего её фигуру, и её криков. Различал, как пальцы той, что называли Идеальным клинком, тянулись к нему с единственным остервенелым намерением. Он видел всё это так убийственно чётко, до малейших деталей, до масляного блеска в глазах гомункула, что любому на его месте могло бы быть страшно.
Но он не боялся. Он был в ярости от слов, которые она постоянно, не делая исключений, говорила ему перед тем, как превратиться в кучу пепла – слов, которые, как оказалось, ранили гораздо хуже материального оружия.
-Запомни моё имя, Рой Мустанг, - шептала Ласт гортанно, почти мурлыкающе, всё тише по мере того, как её поглощали новые и новые языки пламени, - Запомни, потому что я буду являться к тебе всякий раз, когда ты будешь обнимать её. В её глазах ты увидишь меня. С каждым проявлением греха…
-Сдохни, тварь! Сдохни! – шипел он в ответ, не разбирая, от боли или же от желания, чтобы это омерзительное существо поскорее исчезло и перестало осквернять своими словами женщину, которую он любил.
-…она всё больше станет похожей на меня…
Ещё одна ревущая вспышка, и всё заканчивалось. Но улыбка гомункула ещё долго висела в воздухе прямо перед его глазами – даже когда он выбирался из объятий кошмара, порождённого собственными страхами и событиями былых дней.
И сегодня он вновь видел эту улыбку и слышал голос, жгуче стучащий по барабанным перепонкам, потому что сегодня ему снился именно этот сон.
Он не так боялся видений, в которых Лиза истекала кровью на холодных камнях, как этих слов умирающей Ласт. Те приветы из прошлого отравляли сами себя, потому что были обращены к смерти, которую они оба победили. Этот же сон вонзал ядовитые жала в жизнь, в то, что он имел сейчас, в то, до чего руки гомункулов никогда не должны были дотянуться.
Рой знал, что это неправда. Рой знал, что ничего этого не было, что это лишь бред запутавшегося разума, но подобное знание не воздвигало спасительной стены, оберегающей сознание от Ласт, что продолжала впиваться своими когтями в его настоящее.
Между Лизой и похотью не было ничего общего. Когда он впервые поцеловал её, она выглядела почти стыдливо; когда их отношения впервые дошли до близости, она тихо дышала и отдалась на его волю. Уже потом, мягко изгибаясь в его руках, она и сама порой проявляла инициативу. Но лишь постепенно и осторожно.
Он видел это в её глазах, тёмных, словно выдержанное вино. Она не умела соблазнять так, как это делали девочки из бара мадам Кристмас, не умела зазывать и дразнить. Зато она была такой настоящей, такой искренней и живой…
Она просто любила его всем своим существом.
Нет, в Лизе не было ничего от застилающей глаза похоти. Даже тогда, когда они оба горели от искр, высекаемых с каждым соприкосновением двух раскалённых тел. Но почему тогда эти слова умирающего врага, которые на самом деле никогда не были произнесены, били по нему со столь страшной силой?
-Рой…
Вздрогнув, он повернулся на звук голоса. Лиза уже не спала; приподнявшись на локте, она с тревогой смотрела на него. Одеяло с неё немного сползло, и он мог видеть красиво очерченную упругую грудь.
Во рту было сухо.
-Да вот, проснулся, - он попытался улыбнуться. Вышло, по всей видимости, не слишком удачно, потому что Лиза нахмурилась. Между тонкими бровями пролегла вертикальная морщинка.
-Что-то случилось? – тихо спросила она. Конечно, от неё не скроешь. Это она могла держаться стойким оловянным солдатиком, сжав губы и не выдавая своим видом всего, что творилось у неё на сердце – хотя, конечно, и в этом правиле были исключения. Если уж быть откровенным, самое большое его ночное мучение было связано с этим самым исключением. Но ирония судьбы заключалась в том, что обладательница и фамилии, и прозвища «ястребиный глаз» умела видеть не только то, что бежало по земле и летело в небе. Она умела смотреть в душу – и особенно ему. После всех этих лет было бы странно, будь оно по-другому.
-Дурной сон. Не бери в голову, - ответил Рой, проведя ладонью по лицу и тщась снять этим движением ещё не отпустившее его наваждение. Под закрытыми веками что-то ослепительно полыхнуло.
Сев рядом с ним, она обняла его. Он чувствовал, как шею легко щекочет её дыхание, и каждой клеткой отзывался на тепло, сообщаемое ему её телом. Так было немного спокойнее.
-Может, будет легче, если расскажешь, о чём он был в этот раз? - прошептала она, отведя со лба Роя чёрную прядь.
Нельзя. Нельзя было тревожить её ещё больше. Рассказать ей о Ласт, из глотки которой вместе с хрипами исторгались слова о том, что однажды Лиза станет похожей на неё? Добавить лишних подозрений и разбередить старые раны как раз тогда, когда всё почти стало хорошо? Нет, Рой слишком боялся за свою подчинённую, которая бесконечно давно перестала быть просто подчинённой.
-Не беспокойся. Я в порядке. Это просто один из кошмаров. У нас с тобой их богатый арсенал, но мы уже видели все. Ничего страшного.
Да уж, точно. Ничего нового и ничего страшного – вот только по нервам прокатывается взрывной волной. Так и параноиком недолго стать. Или алкоголиком. Неизвестно, впрочем, что хуже.
Ему некстати вспомнилась история доктора Нокса и его развода, на который он пошёл ради того, чтобы не подвергать жену еженощной опасности. Просыпаясь после снов об Ишваре, он не различал, где заканчивался сон и начиналась реальность, и собственная жена, самый родной человек, в такие секунды казалась ему ишваритом, желавшим убить его… Рой почувствовал, как в теле закипает негодование. Какого чёрта он должен жертвовать своим простым человеческим счастьем и покоем в угоду непонятно чему!
Ладонь Лизы аккуратно легла на его бок, туда, где тянулся шрам от ожога.
-Наверное, дурные сны – это плата за наши грехи. От неё никуда не денешься, но научиться жить с ней хоть как-нибудь можно…
Он дёрнулся, как от удара. Перед глазами стремительно пронеслась улыбка, чёрно-белая из-за сажи на полных губах, которая интимно, доверительно сообщала ему о том, что ещё может послужить платой за грех – пусть и иного рода.
«…она всё больше станет похожей на меня…»
-Рой?
На одну очень долгую секунду зрачки в её глазах показались ему по-кошачьи вертикальными. Но уже потом он различил беспокойство, блестевшее под ресницами.
Как же неудачно вышло, что она проснулась и увидела его таким именно после этого сна! Он бы приходил в себя, как и обычно, слушая, как она тихо и мирно дышит, вместе с бегом секундной стрелки на часах убеждался, что всё это просто глупость, а не пророчество, а наутро уже она будила бы его невесомой улыбкой. Но нет, теперь он запутывался ещё больше, а она волновалась из-за его бредовых фантазий.
-Ладно, Лиза. Это был очень дурной сон, - проскрежетал его голос. Она погладила его по голове, как маленького ребёнка.
-Но всего лишь сон. Ты и сам это знаешь, потому что говорил об этом множество раз, - да, и в самом деле, но кому, как не ей, было знать, что говорить и верить – не одно и то же?
-И как бы то ни было… может, этого мало, но я с тобой. Что бы ни случилось, - руки Лизы притянули его ближе к ней; он ощущал мягкое касание её грудей, поднимавшихся и опускавшихся в такт вдохам и выдохам, и полет тонких рук по его спине.
Стало слишком жарко.
-Хочешь, принесу воды?
-Не надо, - он поспешно качнул головой. От её кожи неуловимо пахло сиренью, и ему не хотелось разрушать этот момент, захлестнувший его с головой. Ему хотелось, чтобы он длился если не вечно, то хотя бы до тех пор, пока все кусочки разрозненной мозаики в его голове не встанут на свои места. Запах самой важной в его жизни женщины успокаивал разум. Зато, правда, пробуждал затёкшее тело.
Тихо вздохнув, Рой поцеловал её плечо. Близость Лизы, тёплой, живой, сотворённой, как и он, из плоти и крови, а не из пустых иллюзий, прогоняла страхи прочь. Самая лучшая терапия. Нет, никакой кошмар не мог стоять между ними, ничто на свете не могло отнять их друг у друга и отравить их отношения. И зачем говорить о столь тонкой материи, коей являлся сон, зачем терзать и без того усталую голову, если можно довериться телу, которое не обманет? И его собственное тело прямо сейчас сообщало ему о гладкости кожи под его пальцами, скользившими по её бедру, и о ласкающем чувстве любви и заботы.
Из машинального всё, что он делал в данную секунду, стало осмысленным. Его губы нашли её, чуть приоткрытые, зовущие, терпкие. Упоительное ощущение – вот что было правдиво. И оттого всё его размышления показались ему ещё более бессмысленными.
Все в штабе, перешептываясь и переглядываясь, не просто так называли Лизу его ангелом-хранителем. Впрочем, вряд ли они могли догадаться, но эти слова скрывали за собой абсолютную правду. Когда-то Лиза поклялась прикрывать его спину и последовать за ним даже в ад, если потребуется, и она держала своё слово. Она спасала его, рискуя собой, и помогала вернуться на правильную дорогу, когда он не мог отделаться от ощущения, что впереди лишь кромешная тьма и все ведущие его огни погасли. Она шла за ним даже в зыбкую трясину его воспоминаний и страхов и оберегала его от врагов, которые ранили душу, а не тело, ничего не требуя взамен.
Иногда Рой думал, что, не будь её рядом с ним, он бы не достиг того, что имел сейчас. Всё в его жизни было завязано на семье Хоукаев: сначала на мудром наставнике, а потом и на его дочери, которая поверила ему и оставалась с ним и в радости, и в трудности – а трудностей на их пути было достаточно.
И потому иногда, как сейчас, Рою казалось, что он никогда и ничем не сможет отплатить ей. Они оба знали, что это был только её выбор, но он не мог отделаться от ощущения бесконечного долга. И всё, что он мог делать на данный момент, так это целовать её, вкладывая в поцелуи всю невысказанную благодарность за то, что она рядом, всю свою веру и всю свою любовь. Но ей этого было достаточно.
А душевные терзания отступали всё дальше в темноту по мере того, как между ними в очередной раз пышным цветом распускалось пламя. Слов было не нужно, они давно понимали друг друга с полувзгляда и обрывочного шороха, когда им было, что сказать. Тоже своеобразный способ забыться, но живой, трепетный и почти волшебный. Потому что связь между ними, вместе пережившими и прочувствовавшими столько, что хватило бы не на один десяток жизней, и была чистым волшебством, в котором никому, кроме них двоих, не было места.
Всё его мироощущение теперь было заполнено Лизой, её запахом, её волосами, струившимися меж его пальцев золотым песком, вкусом её губ. Это было спасением. Присутствие Ласт в их жизнях истлело и исчезло вместе с пеплом, в который она сама когда-то превратилась. Пусть ненадолго, пусть всего на несколько часов или, быть может, даже минут, но теперь он был чист и свободен от гнетущих петель прошлого, тугими кольцами обвивавшихся вокруг его горла и мешавших дышать.
Так и должно было быть.
Рой знал каждый шрам на алебастровой коже, каждую родинку, каждый кусочек затейливой вязи из оставшихся на её спине, но всё равно узнавал её тело заново. Он знал её душу, её чаяния и надежды – и понимал, что не знает её вовсе, когда она улыбалась одними уголками губ, увлекая его за собой и обрушиваясь на выбеленные лунным светом простыни.
-Лиза… - выдохнул он, почувствовав приятную тяжесть её ног на своей талии, но она приложила палец к его губам, заставляя его умолкнуть.
С этим было трудно спорить.
Закрыв глаза и прикусив губу, он позволил себе раствориться в её обволакивающем не только тело, но и самое естество тепле, прислушаться к бешеному ритму сердца и поймать ветерок дыхания, прошелестевший по его ключицам. Ласт ошибалась, потому что Ласт не могла знать истинной натуры Лизы. Это была не похоть, это была тихая, запредельная, но испепеляющая нежность, сильная и податливая, тающая и опаляющая прикосновениями. В его разуме умирали и воскресали целые миры, а в теле гарцевали и вставали на дыбы гребни накрывающих с головой волн, пока в его руках исполняла причудливый танец та, кого он любил.
Перестали существовать просто мужчина и женщина, искавшие и находившие друг в друге защиту от своих страхов - появилось что-то высшее, единое, гармоничное. Значение имело только то, что происходило в данную секунду; всё, что было и всё, что будет, не было хоть сколько-нибудь важным сейчас, когда их души сливались в один вихрь.
Когда всё, что происходило между ними, докатилось до пика, из его груди вырвался не то рык, не то стон, и они растянулись на кровати, шумно дыша. В висках стучала кровь, а по телу разлилась блаженная слабость. Опустошённый, он чувствовал руки Лизы на своих плечах, а её волосы щекотали ему грудь.
-Если бы на каждый мой кошмар ты реагировала так, - несколько сладких, тягучих минут спустя Рой нашёл в себе силы улыбнуться, - Я бы будил тебя каждую ночь.
Она прижалась к нему.
-Тогда когда же спать?
-Может, на работе?
-Нет уж, так не пойдёт. Ты не за тем зашёл так далеко, чтобы теперь упускать свои шансы из-за недосыпа. И я ещё буду виноватой, - полушутливо-полусерьёзно отозвалась Лиза, чуть отодвинувшись от него.
Он дружелюбно фыркнул.
-Ладно, так и быть. Уговорила.
О том, что он и так слишком часто просыпался от кошмаров, Рой говорить не стал: Лиза прекрасно знала об этом, потому что сама переживала подобное. И сейчас ему, разомлевшему в неге эмоций, подаренных ею, хотелось так наивно и глупо верить в то, что однажды призраки прошлого отпустят их обоих насовсем, и это однажды уже совсем близко.
Близилось утро, способное разрушить трепет покоя, в котором он пребывал сейчас; возможно, и их счастье когда-нибудь подойдёт к концу, но он надеялся, что это случится лишь тогда, когда к ним явится старуха смерть. И то – старуха являлась к ним уже немалое количество раз, а счастье – простое, слепое, человеческое! – пусть и затихая в те моменты, всё ещё продолжалось, провозглашая торжество жизни. Да и если исчезает что-то хорошее, то и что-то плохое когда-нибудь тоже должно сойти на нет. Огненный алхимик не мог не знать о принципе равноценного обмена, как не мог не знать о том, что не существует ничего бесконечного.
Отчего-то ему вспомнились хмурые слова учителя Хоукая, которые он сказал ему одним промозглым серым утром. "В этом мире ничто не вечно, так что, как ни старайся, даже память о нас все равно сотрется из летописи жизни. Живи настоящим, а не будущим, в котором нас не будет даже на листах бумаги". Сейчас, когда бренность сущего ощущалась особенно остро, а собственная невесомость словно поднимала тело ввысь, Рой подумал, что в кои-то веки учитель был неправ.
Жить настоящим значит сжигать самого себя. Жить будущим и класть себя на алтарь собственных мечтаний и целей значит гореть и зажигать людей вокруг.
Глядя в глаза Лизы, тихо улыбавшейся ему, он понял, что один человек уж точно горел и светил вместе с ним, подпитывая его собственным внутренним пламенем.
-Спокойной ночи, - прошептал он, коснувшись губами её лба, и закрыл глаза.
И даже если Ласт ещё раз явится, чтобы тревожить его покой, он сможет найти выход - до тех пор, пока рядом с ним находится женщина, способная спасти его даже от смерти.
Но отчего-то он был уверен, что этого больше не случится.

@темы: Fullmetal Alchemist, Аниме/Манга, XX круг

---

Кто говорит о надежде...

[@Seighin]

Ключ №11. Всегда делай выбор самостоятельно. Даже если это приведёт тебя в ад.
Название: Кто говорит о надежде...
Автор: Дёгред ( @TheWhipHand)
Бета:  lain iwakura
Фендом: Star Wars
Рейтинг: PG
Жанр: ангст
Персонажи: Оби-Ван Кеноби/ОЖП, Оуэн Кеноби/ОЖП (подразумевается)
Предупреждения: ОЖП как центральный персонаж; обладает Силой и джедайскими жизненными установками, на этом достоиства заканчиваются (если это, конечно, достоинства).
Дисклеймер: Орден, Сила, Оби-Ван Кеноби и вся Галактика принадлежал Дж. Лукасу; Оуэн Кеноби принадлежит Дж. Лукасу через Джуд Уотсон; Дж. Тайра и прочие упомянутые персонажи вне Дж. Лукаса - мне.
Размещение: уведомление автора
От автора: Формулировка ключа слегка изменена без потери смысла во славу сохранения логики канона

Лейна распахнула дверь, собираясь поприветствовать свою подругу, но резко осеклась...

~6-7 ПБЯ
Лейна распахнула дверь, собираясь поприветствовать свою подругу, но резко осеклась. На пороге стояла незнакомая немолодая женщина, явно не человек.
- Я ищу… Оуэна Кеноби, - Лейна опешила. Лет двадцать пять никто не говорил на их пороге этой фамилии и, как она надеялась, еще столько же не скажет. Но вместо слов о том, что здесь такого нет, она поинтересовалась у незнакомки о цели визита. Что-то неуловимое в этой женщине заставляло верить, что она не из остатков имперцев.
- У меня есть к нему личное дело, - ее тон был несколько резок, что, видимо, заметила и сама говорившая. – Я не могу рассказать кому-то, кроме него, - она чуть вымученно улыбнулась.
Лейна тяжело вздохнула. Конечно, нужно отправить ее подальше, но…
- Пойдемте.

Оуэн Кеноби сидел в инвалидном кресле и любовался узором, который рисовали лучи солнца на полу сквозь стеклопластик окна. Он был почти полностью парализован уже лет десять, после неудачной поездки в город и попадания в перестрелку, и последнее, что оставалось старику, - это следить за солнечными лучами. Никто из его семьи не знал, о чем он думал в эти часы.
- Дедушка, - громко уведомила Лейна о своем присутствии. Он все равно не ответит. – Здесь к тебе…
- Друг, - незнакомка прервала девушку. – Господин… Кеноби, - она как-то неожиданно запнулась на фамилии, - у меня к вам… просьба.
- Дедушка не ответит, - голос Лейны был тих. – Он не может говорить, - она поймала долгий взгляд гостьи. Та обошла Оуэна кругом, присев на колени напротив него, чтобы поймать взгляд. Лейна считала, что у ее деда красивые глаза – светло-голубые и очень глубокие.
Потом женщина коснулась его руки и закрыла глаза. Лейне показалось, что в воздухе повисло чуть покалывающее кожу напряжение, как бывает после грозы. Что-то происходило.
Оуэн был неподвижен. На лице женщины залегли легкие тени.
Лейна ждала.

- Говорите. Я слышу вас, вы слышите меня.
- Кто вы?
- Не имеет значение. Друг. Что вы знаете о вашем брате?
- Брате?! Он мертв.
- Вы правы. Кем он был?
- Кто вы такая?!
- Я уже ответила. Я друг. Я друг вам и вашему брату.
- Вы знали его?
- Да. Очень близко и очень долго. Двадцать лет он делал меня живой.
- Двадцать? Вы дже…
- Я уже говорила. Не имеет значения. Я… я хотела бы получить ваш генетический материал.
- Что?
- Генетический материал.
- Зачем? Почему именно я?
Молчание.
- Потому что я не успела... Я обещала это Галактике.
- Что именно?
Снова молчание.
- Многие годы назад я приняла одно решение, ошибочное, конечно, но решение, и не жалела обо всем, что случилось. Я любила вашего брата – как друг любит друга… и как женщина любит мужчину. Ваш брат любил меня. Но мы оба были в Ордене, и не могли оставить своего дома и своих братьев. Да и, в целом, не хотели. А потом… мы выжили, но в тех условиях мы не могли быть вместе. Он погиб не так давно, и его убийца тоже уже слился с Силой.
Он догадался. Не зная причин – догадался.
- Почему я?
- Потому что… вы очень похожи на него. Не только внешне.
Она убрала руку.

~33 ДБЯ
- Мы пожалеем об этом.
- Мы сделаем это завтра.
Этот диалог не шел у Дженивьер из головы. Тогда им помешали, а сейчас... она безуспешно пыталась медитировать, сидя в одной тонкой тунике у огромного окна, выходящего на дворцовые сады. За ее спиной на кровати, где поместилось бы не меньше пяти существ схожей комплекции, спал мужчина, которого она последние пять лет своей жизни звала другом. И сейчас, когда до рассвета на этой обманчиво-мирной (о, если бы она и вправду была такой, их бы тут не было!) планете оставалось всего один или два стандартных часа, она пыталась понять, что должно измениться.
Они познакомились случайно и благодаря ее мастеру - Элейн де Клэр, иногда все-таки считаясь со своим падаваном, попросила Квай-Гон Джинна помочь ее ученице с фехтованием. А у мастера Джинна был падаван... Глупая, конечно, получилась выходка - уговорить Оби-Вана пойти после тренировки в город (потому что самой еще нельзя), в итоге попасть в передрягу со "знакомыми" мастера на Нижних уровнях, прятаться среди расслабленных алкоголем и спайсом парочек у клуба (да так, чтобы самим выглядеть максимально похоже) и бегать по этому самому клубу (и нарваться таки лично на мастера). Ладно она, ей-то было пятнадцать, а в пятнадцать даже падаван-"тень" имеет право совершать глупости, но Кеноби оставалось совсем немного до Испытаний...
За эти пять лет он стал рыцарем, одним ударом пройдя все пять ступеней, и неожиданно для самого себя (как казалось Дженивьер) обрел ученика. Стоит, наверное, благодарить Силу за то, что сейчас Анакин на Корусанте, потому что, конечно, Совет назначил Оби-Вана его учителем, но мальчику еще нет положенных тринадцати лет. А Дженивьер вполне резонно казалось, что мальчик ее недолюбливает - она, в след за Советом, считала, что мастер Джинн был не прав в своем желании обучить этого ребенка с Татуина в Ордене.

За дальними горами начали пробиваться первые лучики здешнего солнца.
Дженивьер закрыла глаза, сливаясь сознанием с Великой Силой.

~21 ДБЯ
Лучи корусантского солнца рисовали удивительный узор из света и тени сквозь ставни комнаты для медитаций. Она старалась погрузиться в Силу, стать всей Галактикой, но вместо этого ощущала себя так, как будто стала падаваном и проходит Испытание духа, более известное как "зеркало", требующее взгляда на собственную Темную Сторону. Ее корабль вылетает завтра утром - очередной подкрепление на одну из баз в Среднем кольце, и новый джедай-генерал. Самое ее, "тени", место, но с решением Совета она спорить не будет - как минимум это не открытые боевые действия, которые уже закончились для нее тяжелым ранением и несколькими месяцами у целителей.
Дженивьер не единожды оказывалась в двух шагах от смерти, но никогда - вот так, как с этим ранением. У каждой ее рискованной миссии была цель, а сейчас, у этой войны... она уже потеряла ее цель, та была слишком далека от Кодекса и философии Ордена джедаев. Они сражались за Республику, призванные ею на службу? Они гибли за нее.
Многие годы ей нечего было терять - готовность к смерти входила в список признаков "настоящего джедая", но сейчас... Дженивьер увидела пустые глаза Эйрела, своего падавана, когда рассказала ему о гибели его первого мастера. И вспомнила, в какую черную дыру ухнул ей мир в тот момент, когда ей принесли весть о вероятной гибели "генерала Кеноби" на Джабииме, а позже и о его пленении на Раттатаке. Она нарушила совсем другое, очень важное, правило, и не могла понять, как исправить свою ошибку.
Мягкое покрытие скрадывало шаги, но Сила предупредила о госте раньше, чем он подошел близко.
- Я думал, ты будешь в Архивах, - она не открывала глаз, но знала, что он сел рядом, - готовиться к полету.
- Я поручила это Эйрелу, прочту завтра.
- Нерационально, - Оби-Ван явно улыбнулся.
- Кто бы говорил о рациональности, - она тоже улыбнулась, но улыбка так же быстро сошла с лица, как и появилась. Женщина подняла на друга долгий задумчивый взгляд. - Я запуталась.
Кажется, он удивился. Для Кеноби Дженивьер давно ассоциировалась с твердым и ясным "путем джедая", которому она следовала, иногда, правда, как ее мастер (да и его тоже), весьма необычным способом.
- В чем же?
- Во всем, - она тяжело вздохнула. - В себе, в этой войне, в... наших с тобой отношениях. Я слишком уверена в том, что я делаю все верно. Это не так. Я вижу свое "зеркало".
- Эта война скоро закончится, - он подошел совсем близко и обнял за плечи. - Ты просто устала от нее, как и многие.
- Но мы останемся, - ее тон был все так же задумчив. - Когда ты попал в плен к Вентресс, я почувствовала, в какие осколки пытается обратиться мой мир. Я верила, что буду достаточно сильна, чтобы не нарушить Кодекс - и я нарушила его. Я... - Дженивьер закрыла глаза, сквозь Силу чувствовалось ее смятение. Оби-Ван вспомнил чуть дрожащий голос Эйрела, говорящего, что его подруга погибла в бою - и обманчивую легкость ее бессознательного изломанного тела, которое он самолично довез до Корусанта. Возможно она выжила только чудом, сотворенным собственными руками, но тот день, когда он почти поверил в то, что Дженивьер Тайра слилась с Силой... Это было почти так же страшно, как в тот миг, когда ситх на его глазах убил мастера Джинна. Но сейчас ей нельзя было этого говорить.
- Нет. Ты сделала свой выбор. Всегда делай его самостоятельно, - где-то внутри было муторно, как часто бывает, когда слова значат совсем не то, что на самом деле лежит на сердце.
- Даже если это приведет меня на Темную Сторону?
Он замолчал.
- Вероятно. Я не могу представить тебя на Темной Стороне.

~1-2 ПБЯ
Она упала на колени, не обращая внимания на слой пыли и мелкого песка, покрывшие пол этой небольшой татуинской лачуги. По щекам текли слезы, побелевшие губы шептали, повторяя: "Нет-нет-нет"... Почему ее не было здесь?! Почему она вообще не осталась здесь, на этой проклятой планете, рядом с ним, а предпочла носиться по Галактике произвольными траекториями?! Проклятая уверенность в правильности своих действий. Рыцарь, о Сила, "тень", ну конечно же, член уничтоженного Ордена.
Дженивьер могла лишь гадать, что случилось на самом деле. Ей остались только пустота в сердце и официальные донесения имперских властей о "ликвидации одного из самых опасных мятежников". И тишина, затопившая его укромный дом на Татуине, из которого он ушел, как всегда, не сказав ни слова о своих целях. И не оставив памяти о себе.
Все джедаи когда-нибудь приходили к этому "а что будет после нас?". Двадцать лет назад Дженивьер знала ответ на этот вопрос - "после нас Галактика, в которой царит мир". Но с тех пор самый страшный ее кошмар стал реальностью, а ответ на вопрос рассыпался в пыль вместе с уверенностью в правильности выбранного пути. Да и от него у Тайра были пять покрытых кровью строчек Кодекса, модифицированная "Эта-2" и лачуга на Татуине, куда она всегда возвращалась.
Теперь остались Кодекс и истребитель. Вот только зачем?
Пару раз Кеноби рассказывал ей о Люке. Дженивьер не верила словам о "новой надежде" и "возвращении джедаев", но что-то в мальчике царапало глубины ее души - ей было, кажется, двенадцать лет, Испытания, будущая дорога рыцаря-"тени", когда медики, проводившие плановый осмотр, с большим удивлением и интересом исследовали ее генетический код. "Ты знаешь, что ты уникальна? Твоя ДНК не имеет аналогов в Галактике". Тогда она не очень придала этому значение, потом скорее радовалась, а потом... а потом слушала о Люке Скайоукере и ловила себя на мысли о том, что впервые в жизни завидует Анакину.
Уникальная ДНК была залогом того, что у ее обладателя никогда не будет собственных наследников. Разве что путем генетических экспериментов, но их стоимость, особенно в ксенофобской Империи, такова, что близка к недоступной.
Новой надеждой стал сын Анакина. Таковой никогда не мог бы стать ребенок, которому не суждено родиться.

9 ПБЯ
Дженивьер ненавидела Корусант с тех пор, как его сердце окрасилось кровью и сгорело. Когда-то она возвращалась сюда - домой. Потом - к мастеру, в ее бар, пока Элейн де Клэр не выследили и не убили имперцы.. А потом... она перестала прилетать на планету, где родилась и провела половину своей жизни. С ней Дженивьер ничего уже не связано.
За огромными стеклопластовыми окнами квартиры, которую ей выделило правительство Новой Республики, лился проливной дождь, размывающий очертания далекой черной громады разрушенного Храма. Сердце женщины, не смотря на прошедшие годы, продолжало сжиматься при взгляде на слепые окна и обломанные гордые шпили.
Дженивьер закрыла глаза. Ее окружала тишина - и дождь.
- Дженни.
Она резко вскинула голову. Отражение на стеклопласте: она, постаревшая за последний год сильнее, чем за долгие годы изгнания, и... мягкое голубое сияние искажало до боли знакомые черты. Прошло почти десять лет с тех пор, как она видела своего друга последний раз - живым.
- Зачем?
- Я...
- Боялся, да? - ее голос безумно спокоен, в нем - усталость.
- Возможно. Ты бы стала меня слушать?
Дженивьер промолчала.
- Нет.
- Я ухожу. Туда, где уже не буду собой.
- Я знаю, - она опустила голову, прикрыв глаза. Это было видением, но так хотелось, чтобы было правдой - ей казалось, что призрачные руки обнимают ее, и она чувствует теплое дыхание. Невозможно. - И... - ее губы тронула улыбка. - Ты ошибался, Оби-Ван Кеноби.
- Которую мою ошибку ты имеешь в виду?
- Я была на Темной Стороне.
Кажется, он тоже улыбнулся.
За стеклопластовыми окнами - проливной дождь, превративший планету-город в серый призрак самой себя. Его сердце - обгорелые стены, обломанные шпили и пустые окна. Лестница в никуда.
Сама Сила обнимала женщину, окутывая своим теплом.
- Прощай.
Дженивьер устало улыбнулась, не открывая глаза:
- До встречи, - слишком тихо, чтобы кто-нибудь, даже Сила, услышал.
Еще вчера она передала Эйрелу Соору инфочип для датапада со всеми документами, которым подчинится даже самый бюрократический чиновник. Полтора года назад Дженивьер смогла решить последнее дело своей жизни. А два года назад она снова увидела свой путь - не спускаться вниз, как потерявшая все, но взлететь наверх, как та, кому есть, что хранить.
Ее "новая надежда" сладко спала за соседней стеной, закрыв прозрачно-голубые глаза, удивительно яркие на фоне смуглой кожи. Ее же, Дженивьер Тайра, дорога пришла к концу - она сделала все, что могла.

До рассвета - несколько часов.
Она закрыла глаза, сливаясь сознанием с Великой Силой.

@темы: Фильмы/Сериалы, XX круг, Star Wars

---

ХХ круг. Разбор ключей.

[hetfic]

Ваша цифра от 1 до 15?

@темы: XX круг, modpost

---

Итоги XIX тура.

[hetfic]

Ключ №1: Неравный брак
Ключ №2: "Не молчи. Умоляю, что угодно. Бей, кричи, ломай - только не молчи".
Ключ №3: Сердце женщины - бездонный сосуд.
Ключ №4: В любви как на войне, а с тобой самый настоящий апокалипсис.
Ключ №5: "Если тебе плюют в спину, дорогой, это означает лишь то, что ты впереди".
Terra nullius Пейринг: Рой/Лиза (FMA)
Ключ №6: Как умирает романтика
Ключ №7: Бесконечная гонка по спирали
Дневник Ривер Сонг Пейринг: Одиннадцатый Доктор/Ривер Сонг (Doctor Who)
Ключ №8: "Может, где-то я сделал/а неправильный выбор?"
Ключ №9: Вот так они и жили
Вместо эпилога Пейринг и персонажи: Беатриса Лэйси, «Ихь»/Максим де Винтер(/Ребекка) (Rebecca: das Musical)
Ключ №10: "-И кто дал тебе право заботиться обо мне?
-Твоё сердце".
Ключ №11: Ночные прогулки по звёздному небу.
Ключ №12: Вежливость как проявление безразличия.
Ключ №13: "Где твои крылья, которые нравились мне?" (с)
Ключ №14: Вещи, которые невозможно исправить.
Ключ №15: "Совершенству нет предела".

@темы: XIX круг, modpost

---

[Седая Верба]

Ключ №7: Бесконечная гонка по спирали.
Дневник Ривер Сонг
Автор:  Седая Верба
Фэндом: Doctor Who
Пейринг: Одиннадцатый Доктор/Ривер Сонг
Рейтинг: G
Жанр: drama, angst
Предупреждение: ООС
Disclaimer: (c) BBC

Что-то древнее...

Что-то древнее.
За жизнь длиною в тысячу лет можно привыкнуть ко многому. Даже к хрупкости Вселенной и всего, что есть в ней. Ветхие страницы, готовые рассыпаться даже под чуткими пальцами Повелителя Времени, берегущего старину пуще своей жизни, пожелтели от солнца и пыли. Сто лет в пустынной Библиотеке могли сделать и не такое, но отчего-то Доктор был уверен, что бумага потемнела и изжелтилась задолго до того, как эта вещь оказалась здесь, на спешно покинутой людьми планете - ведь на долю неразлучной спутницы знаменитой авантюристки Ривер Сонг выпало немало приключений.
Что-то новое.
За жизнь длиною в тысячу лет можно привыкнуть ко многому. К чему-нибудь навроде чтения людей наподобие раскрытых книг. Не то чтобы всех людей. Но почти всех. Кроме тайми-вайми-женщины, дважды поименованной в честь себя самой. Можно было заглянуть в ее лицо, но никогда - в душу. Так возможно ли открыть и прочесть эту книгу сейчас, спустя сотню лет после того, как перо коснулось бумаги в последний раз? Возможно ли понять, найдя за потрепанной обложкой целую Вселенную, ослепительно сияющую в своей новизне?
Что-то позаимствованное.
За жизнь длиною в тысячу лет можно привыкнуть ко многому. Например, брать чужие вещи без спросу. Даже собственный корабль. Конечно же, с искренним намерением вернуть. Но, само собой, есть вещи, к которым нельзя тянуть свои руки ни в коем случае. Ведь Вселенная и без того хрупка. Прямо как страницы, рассыпающиеся под чуткими пальцами того, который три сотни лет опасался спойлеров. Но спойлеры кончились, иссякли вместе с жизнью женщины, чьё сердце доверено потемневшей бумаге. Но даже Повелитель Времени имеет право на сомнения, стоит ли открывать чужую душу, пускай и с искренним намерением вернуть всё, как было.
Что-то синее.
После секундной заминки Доктор набрался мужества и раскрыл книжицу с побитой обложкой цвета ТАРДИС.

Несуразный хаос росчерков и обрывков фраз, бессчётных вопросительных знаков возле одного и того же имени. Ривер Сонг, Ривер Сонг, Ривер Сонг. Кто такая Ривер Сонг? Почему Ривер? Почему Сонг? Сплошные «почему?» и «зачем?», на которые ни у кого нет ответов.

Я ненавижу эту женщину. У меня её лицо и её имя, но я ненавижу её, потому что ты умирал и звал её, а не меня. Почему всё так сложно, почему ты не мог сказать одно простое имя – Мэлоди? Зачем тебе какая-то Ривер? Почему ты не мог просто произнести те слова для меня, а не для неё?
Доктор, ответь, как мне найти Ривер Сонг?
Как мне стать ею?

За жизнь длиною в тысячу лет можно привыкнуть ко многому. Но только не к вопросам, ответы на которые известны лишь людям, но никак не Повелителям Времени. Эти вопросы горько слышать даже тогда, когда знаешь – ответ давно найден, и без капли твоей помощи.
О, глупый старый Доктор, ты вроде гораздо сильнее и мудрее людей. Но как тебе до них далеко…
В конце страницы – череда строчек, исписанных новым вопросом: «Доктор кто? Доктор кто? Доктор кто? Доктор…»
О, Мэлоди Понд. Особенная психопатка для особенного безумца, знавшая о других больше, чем они сами, но не знавшая ничего о себе. Сколько тебе пришлось перенести, прежде чем ты нашла путь к той Ривер Сонг, которую знает мир? Сколько ты скиталась в темноте, прежде чем поняла, что свет надо искать внутри, а не снаружи? Маленькая девочка с изломанной душой и разбитым сердцем внутри слишком взрослого тела, сколько времени прошло, прежде чем ты нашла в себе силы двигаться дальше?

Я не знаю, когда, не знаю, как, но я найду тебя, Доктор. Во что бы то ни стало. О, Доктор, ты знаешь обо мне так много, и я не представляю даже, где граница этого знания. Любая мелочь, деталь из тех, которые люди узнают о себе каждый день, из тех, которые вкладываются в нас в течение долгого времени – кажется, тебе известно обо мне всё.
Но я постараюсь тебя удивить. Чего бы мне это ни стоило.

О, Ривер-Мэлоди. Вот и ответ на давно заданный вопрос, почему же тебе нужно быть именно такой. Это неизлечимое человеческое упрямство, эта несравненная упёртость, так свойственная всем Пондам!
Неаккуратные, спешно нацарапанные столбики цифр и имён – незнакомых или знакомых слишком хорошо. Перечни мест и названий, даты и описания событий – почти все связаны с Доктором. Переводы древних текстов, символы и знаки, пиктограммы, примерные вычисления – старательно выводимый алгоритм «поисков хорошего человека».
Сколько лет минуло прежде, чем это дало хоть какие-то результаты? Необходимые, долгожданные и такие трагичные.

Юта -> координаты,
Космонавт
?
22/04/11
Озеро Силенцио

Доктор прикрыл страницу рукой и устало сомкнул веки.

…Когда-то давным-давно, во Вселенной, которой не должно было существовать, в мире, где нетикающие часы стрелками застряли на двух минутах шестого после полудня, девочка во взрослом теле продолжала искать старика с юным лицом. Она искала его, несмотря ни на что, и нашла его спустя многие годы, а может, спустя считанные секунды – в мире, где не тикают часы, так сложно говорить о времени.
Любовь девочки была столь велика, что целого мира, целой Вселенной было мало для этой любви, и столь неистова, что вся реальность могла утонуть в ней. Всего времени и пространства не хватило бы, чтобы выразить нежность одного прикосновения этого чувства, но и одного прикосновения дозволено не было.
Потому что, прикоснувшись к своему возлюбленному, она непременно должна была бы его убить.
Потому что нет столь великой любви без великой души, а великие души порождаются в горе и страдании, как великая смелость порождается в страхе.
Потому что нельзя знать, что такое благо, если не знаешь, что такое зло.
…Когда-то давным-давно, во Вселенной, которой не должно было существовать, в мире, где время не двигалось с места, а вся история происходила разом, старик с молодым лицом смотрел в глаза девочки, которая искала его годы, а может, секунды – и понимал, что должен умереть.
Его гибель доставила бы многим боль, потому что он был хорошим человеком, изменившим немало жизней, совершившим бессчётные подвиги, сотворившим неисчислимые чудеса, и многие любили его, и для многих он был героем, но его жизнь принесла бы всем страданий ещё больше, нежели смерть. Всем, кроме девочки, чья любовь была больше, чем целая Вселенная.
Нельзя оставить след в чьей-то жизни, не изменив её.
Нельзя выйти сухим из реки.
Нельзя остаться равнодушным к чувству, способному своей силой разрушить время и пространство.
…Старик с юным лицом был Повелителем Времени, последним из расы, превзошедшей по мощи и величию даже богов. Повелитель Времени был добрым и милосердным, но главное – мудрым и хитрым. Он обманул любовь близких ради спасения мира, а смерть – ради любви. И Вселенная, которой не должно было существовать, умерла.

Проведя пальцами по росчерку, наспех вычертившему дату его смерти, Доктор перевернул страницу.

С тобой всё имеет двойной смысл. Даже то, что казалось очевидным, приобретает новые грани. Ты вмешиваешься в чужие жизни и делаешь их ярче, красочнее… живее. О, мама была тысячу раз права, когда сказала, что ты определённо стоишь того, чтобы сделать всё, чтобы спасти тебя.
Книга с обложкой цвета ТАРДИС. Мой дневник. Наш дневник. Даже эта очевидность имеет двойное дно, потому что это не дневник, а путеводитель по нашим перепутанным временным линиям. О, умно, нет, гениально. И я не устану удивляться твоей гениальности.
Ты по-прежнему знаешь обо мне больше, чем я знаю о себе сама. Ты одним словом стираешь любые границы, какие только могут существовать. Ты говоришь, что Ривер Сонг может выйти из самой охраняемой тюрьмы, будто в ней нет стен, и я понимаю, что меня ничто не держит в Стормкейдже, что мне стоит захотеть – и я смогу выйти отсюда, но…
Что за жизнь ждёт меня за стенами этой тюрьмы, если там нет тебя? Моя тюрьма – фиксированная точка пространства, где ты всегда можешь меня найти. Ты очень, очень умён, сладкий.
Иногда мне кажется, что вся Вселенная движется лишь потому, что это часть твоего замысла.
Я начинаю думать, будто сама возможность быть рядом с тобой сама по себе делает меня лучше, умнее, сильнее. Столько всего сразу приходит в голову – как будто бы туда поместили целую Вселенную. Хотя, быть может, дело в ТАРДИС.
Я бы спросила у тебя, но, мне кажется, я уже знаю, что ты ответишь.
Спойлеры, так ведь?
Однажды, покидая меня в госпитале сестёр бесконечного Раскола, ты сказал, что со мной всё будет поразительно. Но разве с теми, чья жизнь связана с тобой, может быть иначе, моя любовь? Мне придётся столькому научиться у тебя, что иногда я боюсь не удержаться и сорваться во тьму. Хотя рядом с тобой я и чувствую себя защищенной, насколько это вообще возможно. Мне кажется, что даже если я выпрыгну из шлюза космического корабля, ты успеешь меня подхватить.
Наше путешествие на Алдерин Бету – это начало чего-то огромного.
Все эти звёзды, чьи-то далёкие солнца, и их свет был так ярок, чист и ясен… У меня было ощущение, что ты подарил мне целое мироздание. Едва ли у меня найдутся слова, чтобы описать это путешествие. Это всё равно, что присутствовать при рождении Вселенной. Такое ощущение, что какая-то гигантская спираль начала раскручиваться под моими ногами, предопределяя мой путь. Я чувствую, что это начало забега на очень, очень долгую дистанцию. Быть может, длиною во всю мою жизнь.
Впрочем, я знаю, что ты ответишь мне, если я спрошу.
Спойлеры.

Возле каждой записи – скрупулёзно выставленные координаты пространства и времени, подробные описания мест и событий. Ривер могла нарушать какие угодно законы, но правила встречи с Доктором всегда соблюдала с достойным гимназистки прилежным тщанием. Отмечала промежуточные точки, ориентиры и маяки, расставляла флажки на собственной беговой дорожке.
Острова Пасхи, Джим-рыба со своей дамбой, Луга Костей и пикник в Асгарде… Есть светлые и чистые воспоминания, которые со временем становятся невыносимыми именно из-за счастья, которым они наполнены. Воскрешая в памяти картины прошлого, раз за разом ощущаешь, что не сделал многого, что уже поздно исправлять.
Многие годы, запечатлённые в неровных строчках торопливых закорючек, поспешно скопированных картах и лениво начерканных карикатурах. Вся твоя жизнь, Ривер Сонг, в пухлой книге с растрескавшимся переплётом.

Мои дни за решёткой Стормкейджа должны были быть серы и обыденны. Гуманная пытка 52-го столетия – даже в самой ужасной тюрьме во Вселенной тебе никто и слова не скажет, ни о твоём преступлении, ни о тебе самой. Высшая степень толерантности – черта этого времени. Эти люди не имеют права оскорбить тебя, потому что они при исполнении, они должны соответствовать своему званию хранителей порядка. Если в этих стенах ты сходишь с ума, то исключительно благодаря себе самому. Это общество привыкло получать удовольствие от всего, и тюрьма действует на людей подобно сенсорной депривации – они сохраняют возможность видеть, слышать, обонять, осязать, но у них отнимают главное. Ощущение жизни и движения в ней. И многих это действительно лишает разума.
Приятно думать, что я навсегда застрахована от такой печальной участи.
Но даже это иногда тяжело.
Чем дальше, тем больше я понимаю, что я живу ради тех дней, когда я вижу тебя. Когда мне приходилось искать тебя самой, я была занята ежедневно, ежечасно, ежеминутно, моя цель казалась мне едва ли достижимой, и это заставляло меня работать над поисками почти круглосуточно.
Теперь я могу лишь ждать, пока ты появишься сам.
Твоё появление всегда неожиданно, но ты сваливаешься мне на голову в самый нужный момент, и что я вижу всякий раз? Ты всё так же умён, и безумен, и чудесен, как и в день нашей первой встречи, и если бы я знала тебя чуточку хуже, я бы подумала, что ты не меняешься вовсе, и для тебя с нашей последней встречи не проходит ни минуты. Но стоит мне взглянуть в твои глаза, как я вижу, что в них становится всё больше тревог, забот и печалей. Ты говорил, что такова судьба всех Повелителей Времени, связавших свою судьбу с существами менее долговечными. И если бы я только могла облегчить твои страдания, любовь моя, если бы я могла…
Иногда я вижу тебя молодого. Не настолько молодого, конечно, как если бы ты вдруг не знал, кто я на самом деле. Ты улыбаешься мне и даже распахиваешь свои объятия, и мне кажется, что иногда ты даже хочешь спросить меня о чём-то, но и ты, и я, мы оба прекрасно знаем правила – никаких кратких анонсов. И ответ может быть только один.
Спойлеры.
Спираль под моими ногами набирает скорость. Я знаю, что в скором времени мне придётся очень быстро бежать, чтобы успеть за тобой. Мы оба знаем. Иначе к чему бы тебе напоминать мне о Беге Демонов?
Мне горька сама мысль о том, что я могу причинить тебе боль своими словами. Не бывает бескровных побед, Доктор, и тем более не бывает бескровных поражений, ты сам объяснял мне это столько раз, что понимание этого стало частью меня. Ценой за достижение небывалых высот всегда оказывается падение. И я знаю, кто должен послужить его причиной.
Я представить не могу, что скажу тебе, когда увижу всё, о чём ты мне рассказывал, собственными глазами. Я плохой проповедник, милый, и я не знаю, какие слова могут вырвать тебя из самых глубин мрака, когда ты будешь переживать свой самый тёмный час.
Час, когда ты узнаешь, кто я есть.

Не бывает бескровных побед. Этому есть тысячи доказательств, но нет ни одного лучше, чем битва при Беге Демонов. Не бывает бескровных поражений. И этому есть миллионы примеров, но нет ни одного достовернее, чем битва при Беге Демонов.
Однажды Доктор понял это. Для этого потребовалось присутствие женщины, чья любовь к нему была больше, нежели всё время и пространство вместе взятые. Женщины, чьи слова погрузили его в самое чёрное отчаяние. Женщины, которая спасла его, сказав ему, кто она есть.
Ценой взлёта всегда становится падение. Кому, как не Доктору, знать, что это правило закономерно для всех?

Как давно я должна была привыкнуть к тому, что жизнь рядом с тобой столь непредсказуема, что всё может измениться в считанные минуты? Порою, когда выхода нет, когда кажется, что всё настолько плохо, насколько это вообще возможно, ты появляешься, совершенно безумный, неугомонный, полный сил, надежд и веры в себя и в людей… Ты спасаешь мир, будто тебе это ничего не стоит, а потом мы едем куда-нибудь на пикник, и я уже не помню, что пару часов назад я думала, будто случилось что-то непоправимое.
Всё имеет обратную сторону. Если есть что-то, что начиналось плохо, но заканчивалось хорошо, обязательно будет нечто, начинавшееся чудесно и поразительно, но завершившееся трагедией.
Когда сегодня утром ты появился на пороге моей камеры и сказал, что мы едем кататься на коньках по замерзшей Темзе, я думала, что у меня не было дня рождения чудесней. Я хотела продлить это мгновение на целые века – ни о чём не думая, скользить по льду Темзы под волшебные звуки блюза, под голос Стиви Уондера. Слепнуть от холодного зимнего солнца и держать тебя за руку – как я желала, чтобы это продлилось вечно…
Ценой взлёта всегда оказывается падение.
Я так давно не видела отца, что когда он вышел из тени, одетый в доспехи римского центуриона, мне показалось, будто чудо продолжается, будто после стольких лет, когда я начала думать, что знаю о тебе всё, ты вновь удивил меня, будто ты, как обычно, полон сюрпризов…
Тогда он назвал меня «доктор Сонг», и мне нечего было ответить. Раньше это имя было границей между мной и тобой. Теперь оно разделяет меня с моими родителями. Я никто для них – просто человек из твоего прошлого и будущего, просто спутница, подруга по несчастью в нескольких совместных приключениях. «Доктор Сонг».
Я знала, что когда-нибудь это случится. Но никогда не думала, что это будет настолько тяжело и горько. Я знаю, что где-то далеко, через время и пространство, там, куда отправился Рори, ты переживаешь худший день своей жизни. И я думаю, что хуже, чем сейчас, может быть только тогда, когда точно так же, как сегодня мой отец, на меня посмотришь ты.

Год от года записи меньше и суше. В них мало личного, лишь краткий пересказ событий, если не скупые координаты. Больше улыбок, больше замкнутости. Больше той Ривер Сонг, которую он знал давным-давно в самом начале этой, одиннадцатой жизни: уверенной в себе, загадочной, жёсткой, но понимающей его с полуслова, а порою и с полувзгляда.
Пикник у озера Силенцио – нехотя начерканные дата и место встречи, вклеенный конверт цвета ТАРДИС. День Луны – столбец имён (Никсон несправедливо забыт, а вот Кэнтон подчёркнут двумя линиями), с указаниями мест и точного времени, да ещё неброская приписка сбоку, у самого края страницы: «Выход есть всегда». Пандорика – краткое изложение, пестрящее градом цифр, рядом – зарисовка ТАРДИС и карикатура на далека. Крушение Византии – скрупулёзно прописанные правила поведения при встрече с Плачущими Ангелами, надпись на высоком галлифрейском, краткие сведения об апланах, план Лабиринта Мёртвых. Чуть в сторонке – рисунок двойной спирали с указанием вектора движения. Ревностное исполнение правил и обрывки мыслей. Ни одной подробной записи на протяжении нескольких десятков листов кряду.
Перевернув очередную страницу, Доктор почувствовал, как немеют кончики пальцев.

Дариллиум.
Как ты мог скрывать от меня это раньше?
Я помню, с чего начинались наши путешествия, и свет всех звёзд Вселенной, обращённый на Алдерин Бету до сих пор жив в моём сердце, но Дариллиум…
Гигантские столпы хрусталя невозможной чистоты и прозрачности, в которых природа вырубила причудливой формы окна, напоминающие бойницы обороняющейся башни, с краями острее любой стали. Малейшее дуновение ветра создаёт колоссальный резонанс, и Башни действительно поют, и их поразительные голоса чудеснее самых утончённых и изысканных оркестров.
Разрази меня гром, если когда-нибудь в каком-нибудь из языков этой необъятной реальности найдутся слова, способные описать, насколько это потрясающе. От одного воспоминания о звуках тех песен мне хочется умереть. Во имя разума, я слышала о тысячах тысяч богов, и не верила ни в кого, кроме тебя, моя любовь, но если бы хотя бы одно из этих божеств существовало, оно пело бы именно так.
Едва ли найдётся хоть одно существо, способное остаться равнодушным к такому.
Мне показалось, что всё, бывшее прежде со мной, так незначительно и мелко в сравнении с тем, что я вижу и слышу, что всё, что я делала или не делала, было ничтожно. Это красота, сводящая с ума, и я бы лишилась рассудка, если бы ты не взял меня за руку, если бы рукоять отвёртки не впилась мне в ладонь, пробуждая от наваждения.
Я думала, что видела тебя всяким. Но когда ты заплакал… За долгие годы, проведённые с тобой, я ни разу не видела тебя плачущим. Какие бы беды ни случались с нами, как бы плохо тебе ни было, никогда, ни разу… И тогда во мне действительно взорвалась Вселенная. Будто пружина, которую кто-то сжимал все эти годы, распрямилась. Это как вернуться в исходную точку, родиться заново. Похоже на регенерацию, но много, много сильнее.
А потом ты подвёз меня до дома и ушёл, оставив в моей руке отвёртку. Здесь тоже есть какой-то секрет. О, Доктор, ты и твои секреты… Вот что сведёт меня в могилу.
Я знаю, что когда-нибудь ты снова объявишься у моего порога и скажешь: «Привет, дорогая, я дома!», а я отвечу тебе: «И где ты шлялся всё это время?», мы вбежим в ТАРДИС и снова спасём Вселенную.
Так будет продолжаться до тех пор, пока однажды ты, встретив меня, не будешь иметь ни одной мысли о том, кто я.
Я думаю, это и будет тем самым секретом, который убьёт меня.

Доктор закрыл книгу и судорожно вдохнул воздух. На последней исписанной странице значился только контактный номер человека по имени Лакс.

…Когда-то давным-давно с одним миром случилась беда, и некому было побороть её, кроме одного старика с молодым лицом. Для многих он был богом, волшебником, кудесником, героем сказок. На самом деле он был Повелителем Времени. Он был добр, и милосерден, и мудр, и бесстрашен. И он был единственным, кто мог спасти много жизней в обмен на свою.
…Когда-то давным-давно девочка, любившая Повелителя Времени, но вынужденная убить его, поклялась, что больше никогда не причинит ему боли. С тех пор прошло много лет, и девочка стала женщиной. Она была мудра, как глубины океана, ласкова, как солнечный свет на весенних запрудах, и безудержна, как река. И она была единственной, кто мог спасти жизнь старика с молодым лицом в обмен на свою.

- Привет, дорогая, - тихо проговорил Доктор, сжав пальцы на потрескавшемся переплёте цвета ТАРДИС. – Я дома.
За жизнь длиною в тысячу лет можно было привыкнуть ко многому, но никогда – к потерям. Глупо было ожидать ответа от глухих стен Библиотеки или – тем более – от Вашта Нерады. И всё же Доктор вслушался.
Тишина.
Повелитель Времени уже развернулся, чтобы уйти и больше никогда не ступать на землю этой планеты, когда услышал бодрый голос у себя за плечом:
- И где ты шлялся всё это время?

@темы: Фильмы/Сериалы, Doctor Who, XIX круг

---

Terra nullius

[Титановые голосовые связки Донны Ноубл]

Ключ №5: "Если тебе плюют в спину, дорогой, это означает лишь то, что ты впереди".
Название: Terra nullius
Автор:  Титановые голосовые связки Донны Ноубл ака […Soulless…]
Фендом: FMA
Рейтинг: R
Жанр: размышлизмы, околоангст и околороманс
Пейринг: Рой/Лиза
Предупреждения: возможен ООС, наличествует постканон, зрячий Рой и слегка видоизменённый ключ (ибо что хотим, то и воротим).
Дисклеймер: не моё, поиграюсь и отдам
Размещение: только с разрешения автора. Уважайте чужой труд.
От автора: автор счастлив, что он победил этот ключ и этот фанфик. И да, убирайте детей и прочих личностей с тонкой душевной организацией от экрана!

Не успеешь оглянуться, как повторяется то, что уже было когда-то – правда, прежним остаётся начальный пункт и пункт назначения, а вот дорога неизменно меняется.

Не успеешь оглянуться, как повторяется то, что уже было когда-то – правда, прежним остаётся начальный пункт и пункт назначения, а вот дорога неизменно меняется. Но что-то должно оставаться неизменным, в конце концов. Даже если постоянно вырывать из книги листы, каждый раз надеясь начать всё заново, от исчезнувшей бумаги остаются кусочки, прочно уцепившиеся за скрепки. Имя им - прошлое. И хотя порою кажется, что прошлое сорвано, скомкано и без сожаления выброшено, какие-то его частицы никуда не пропадают. Иногда этими самыми частицами становится осознание того, что руки дрожат, как и прежде, мысли предательски не складываются в ровные речи, а листов в книге с каждым разом остаётся всё меньше. Впрочем, как и надежд, планов и свершений.
Лиза знала, что в её книге жизни заполнена уже добрая половина листов, но вот руки так и не поднимались на то, чтобы их испепелить. Немой укор, бессловесное напоминание – да будет так.
Да будет так…
Взяв в руки плащ, она вышла из палатки и огляделась. Пустыня спала, лагерь, кажется, тоже, а вот к ней сон никак не шёл. Голова была забита слишком большим количеством мыслей, которые суетились подобно мышам в кучке зерна: стремились отхватить побольше её внимания и укусить покрепче.
Лиза не помнила здесь такой тишины в то время, когда почти бесплодные земли были поглощены войной; тогда выстрелы раздавались даже ночью. Кто-то убивал кого-то, и жертва засыпала, как и было заведено природой для любого человека. Вот только вместо умиротворения на лицах вместе с кровавой коркой часто застывала восковая маска страха и боли, да и проснуться от такого сна было уже нельзя.
И вот теперь она сама, будто в насмешку, не могла уснуть здесь. В этом были повинны не только воспоминания; к ним как будто примешивался глупый страх того, что, закрыв глаза, она провалится туда, выплыть откуда не будет уже ни единого шанса. Смешно. На самом деле, здесь уже ничто не излучало опасности. Кроме плохо установленных балок, разумеется, и твоего собственного прошлого.
Она присела на камень возле палатки и с наслаждением вытянула ноги, гудевшие после рабочего дня. Несмотря на то, что ночью холодало в пустыне чрезвычайно стремительно, камень ещё не успел отдать окружающей среде всего своего тепла, накопившегося за день. Конечно, сохранится это тепло ещё совсем недолго, а потом придётся либо искать новое место для времяпровождения, либо возвращаться в холодную постель и пытаться уснуть.
Взгляд Лизы уткнулся в ведро с водой, по всей видимости, позабытое здесь рабочими. Что ж, надо бы унести на кухню – хоть за ночь вода замёрзнет, утром металл успеет раскалиться ещё до того, как лагерь проснётся. Ладно, и то какое-то дело.
Когда её руки коснулись холодной поверхности сосуда, по доселе гладкой и прозрачной глади пошли круги, искажая отражение. Засмотревшись на то, как они равномерно расходятся по всему диаметру, постепенно затихая, Лиза на некоторое время замерла. Ровно до тех пор, пока вода снова не ушла в свой царственный покой.
На неё смотрела молодая женщина со старыми глазами. Короткие золотые волосы – мальчишеская причёска, таинственная блажь; едва ли она могла объяснить сама себе, зачем вновь отстригла их перед поездкой в Ишвар. Может, чтобы сделать себе ещё больнее. Черты лица от усмешки, рождённой этой мыслью, вытянулись и стали острее. Ни следа очарования и женского обаяния – только почти мужская суровость с поджатыми губами. Одна из немногих женщин в армии Аместриса, но внешностью всё равно не озабоченная. Оно и понятно – всегда находились дела поважнее. Хотя вот регулярные тренировки помогали держать себя в форме, сохраняя изящество фигуры, и то плюс. Правда, толку-то от этого изящества: под кителем не видно, а в редкое свободное время ей было не до соблазнения мужчин. Чаще приходилось жертвовать всем, что имелось, во имя жизни и справедливости. Ну, и ради черноглазого брюнета, умевшего зажигать сердца.
Всё выложено как на блюдечке. Воистину, зеркало, пусть даже и такое примитивное – неплохой способ изучить себя.
Негромко фыркнув, Лиза ухватила ведро за ручку и оттащила его в сторону палаток, поймав себя на крамольной мысли о том, что чисто мужская помощь вышеупомянутого брюнета, несмотря на то, что она почти всё привыкла делать сама, всё же была бы нелишней.
Слабо мерцающие капли звёзд, разбрызганные по небосклону, отбрасывали холодный свет. Точно такое же небо сейчас раскрыло свои бархатные объятия над Аместрисом, и она бы вряд ли залюбовалась им, будь она сейчас в Централе, но удивительным было то, насколько иначе оно выглядело, раскинувшись над другой землёй. Отсутствие гранитных оков и металлических цепей, песочный простор, покуда хватит глаз – и синь становится почти чёрной, а звёзды превращаются во вкрапления мельчайших кусочков золота.
Свободное небо над свободной землёй. Теперь уже свободной.
Впереди простиралась пустота, которую ещё только предстояло заполнить.
Давным-давно древние называли незанятые территории “terra nullius”, ничейной землёй. Может быть, когда-то эта пустыня тоже была ничейной. Скорее всего, когда-то и земли нынешнего Аместриса пустовали. Но поздно что-то менять, когда спираль истории уже начала закручиваться. Эта земля принадлежала народу Ишвара даже в том случае, если от самого народа остались жалкие сотни и если сама эта земля уже не могла родить ни жизни, ни пищи. Потому что некоторые вещи остаются неизменными, над ними не властна человеческая природа и человеческие страсти.
Но страшно, что порой на понимание этого уходит слишком много времени.
Становилось холоднее, и Лиза накинула на плечи плащ, стремясь сохранить немного тепла. От обилия размышлений под кожу холодным ядом просачивалась тоска.
Жизнь идёт по кругу, и вот она снова здесь, уже во второй раз. А ведь и первого могло не быть, если бы один-единственный кусочек мозаики, потянувший за собой вереницу событий, из которой нельзя было вырваться, занял на картине иное место. Вот только было ли оно, это иное место…
Она много думала о том, кем стала бы сейчас, не появись в её жизни черноглазого вихря по имени Рой Мустанг. Наверное, закончила бы обычную школу. Может быть, всё же выучилась играть на пианино – когда мама ещё была жива, она хотела, чтобы её дочь приручила это громадное чёрно-белое создание. Может быть, осталась милой провинциальной девушкой с лицом, летом усыпанным веснушками, и золотыми кудрями. Может быть, уже оказалась замужем и даже стала матерью.
Простая, очаровательная, бессмысленная жизнь! Пожалуй, в ней бы Лиза была такой, какой положено быть представительнице её рода. Уж точно не снайпером и убийцей. Но она не видела себя в той жизни.
И всё равно продолжала спрашивать себя о том, верным ли было решение принести свою жизнь на алтарь идеалов другого человека. Пусть и такого достойного. Впрочем, невозможно не задавать себе вопросов и не терзаться сомнениями.
Отчего-то Лиза почувствовала себя птицей, у которой нет ни гнезда, ни птенцов. Самостоятельной, живущей пусть и по своей воле, но во имя другого. Без дома и племени. Никому не принадлежащей.
Terra nullius.
-По-моему, довольно прохладно для ночных прогулок. Не спится, полковник Хоукай?
-Поразительная прозорливость, генерал, - ответила она негромко и беззлобно. Изо рта вырвалось кружевное облачко пара, - Вам тоже?
-Мне тоже.
Рой подошёл мягко и неслышно, шаги тонули в песке. Встав рядом с ней, он некоторое время безмолвно пытался отследить её взгляд, но потом, отбросив безуспешные попытки, вновь заговорил.
-Ишвар днём и Ишвар ночью – словно два разных мира.
-Зато мы и в той войне, и сейчас остаёмся одними и теми же людьми. С перемазанными в крови руками.
-Брось. Прошлого не изменить, но зато жизнь циклична, бежит по кругу и любезно предоставляет тебе возможность исправить всё то, что ты когда-то наворотил. В подавляющем большинстве случаев меняется не событие, меняется твоё отношение к нему.
Лиза обернулась, встретившись с Мустангом глазами. Как и почти всегда, прочесть по его лицу, серьёзен он или полушутлив, было весьма затруднительно.
-И что же изменилось в вашем отношении к Ишварской зачистке?
-Я принял её. Не понял, не одобрил, не отпустил. Просто принял как самый большой из своих провалов, посмотрел на неё как на зияющую чёрную яму прямо посреди дороги, мешавшую двигаться дальше. Но если засыпать эту яму песком, то есть в меру своих возможностей постараться посодействовать исправлению содеянного, можно вновь продолжать движение. Она есть, от неё никуда не деться, её следы навсегда останутся на этой дороге. Но всё же…
-Именно это меня и беспокоит, - тихо прервала его она, поёжившись, - То, что призраки навсегда останутся с каждым из нас.
-Подумай о том, что мы можем умереть прощёнными этим народом. У тех военных, кто погиб тогда, такой возможности нет. Это почти роскошь. В конце концов, что нас не убивает, делает сильнее.
-Вы ещё вспомните о том, что если вам плюют в спину, это означает лишь то, что вы впереди, - против воли улыбнулась Лиза.
-Спасибо за напоминание. В своё время эта фраза помогла мне преодолеть значительное количество грязи, - усмехнулся он.
Из-за облака выглянуло мертвенно-белое полукружье луны. Его лицо в бледном свете показалось ей особенно красивым.
Впрочем, он всегда становился для неё особенно красивым, когда понимал её страхи и принимался развеивать их. Лиза могла припомнить так мало случаев, когда что-то делалось только ради неё, что каждый из них отмечался в памяти мысленной закладкой. Именно потому его неискусственное внимание было так драгоценно.
-И вообще, тут холодно. Давай вернёмся в палатку.

Несмотря на то, что случаев проявления заботы Лиза помнила не слишком много, моментов, когда она чувствовала себя красивой и желанной, было ещё меньше. Но все они были связаны с Роем, каждый раз превращаясь не только в грандиозный праздник плоти, но и в очищение её души.
Она таяла от каждого прикосновения сильных горячих ладоней и ощущала себя необыкновенно счастливой, когда он тихо вздыхал от того, как её руки пробегают по его торсу. Её пальцы, напротив, были холодными. Она знала, что ему такой контраст нравился. Ей тоже.
Тело стало слишком чувствительным к тончайшим поцелуям и скользящим касаниям. Он целовал её долго и тягуче, почти нежно и в то же время дразняще. Но иногда нежность может быть изматывающей – особенно в одну из таких холодных ночей, когда не хватает хотя бы нескольких капель огня.
Конечно, у них ничто не бывало так гладко и складно, как, верно, бывало в бульварных женских романах. Что-то стесняло; в этот раз, как и прежде, их уделом была тишина, потому что слишком тонкие стенки палатки могли предоставить слишком много лихих доказательств ненужным ушам.
Но это жизнь. В ней не бывает ровных взлётов и падений, равно как не бывает рубашек, идеально соскальзывающих со смуглой в отсветах лампы кожи, и шаблонных поцелуев. Зато в ней есть пламя и тончайшая вязь ощущений, рождаемых упругим телом, прижимающимся к твоему собственному. Это гораздо, гораздо лучше.
Сосущее чувство внизу живота полыхнуло огнём, когда она подалась бёдрами ему навстречу. С его губ сорвался тяжёлый вздох. После долгого вынужденного воздержания поначалу было даже немного больно, но вскоре всё, включая ненужные мысли, затопил жар, вместе с кровотоком разгонявшийся по телу.
Они были единым целым. Вновь, как и должны были быть. Они любили друг друга, любили под старым зелёным покрывалом – кажется, что-то из гуманитарной помощи – и далеко выше него, на уровне двух сердец, связанных одной нитью, понимавших и бившихся в одном темпе.
Тело – это не самое великое из того, что женщина может доверить мужчине. Другое дело душа. А свою душу она ему раскрыла – не только этой ночью, гораздо раньше, конечно, но сегодня многое ощущалось по-новому.
Ему и только ему.
Когда сладкое наваждение закончилось и Рой посмотрел на неё слишком тёмными, почти пьяными от эмоций глазами, Лиза осторожно притянула его лицо ближе к своему. Его тяжело вздымающаяся и опадающая грудь давила на неё приятной теплотой, и ей подумалось, что сейчас они как никогда уязвимы. Но если уж это не останавливало их раньше, в данный момент думать об этом было и вовсе кощунственно.
Лиза почти никогда ни о чём не просила, особенно его, но сейчас явно ощущала потребность в единственном.
-Поцелуй меня, - прошептала она ему почти в самые губы.
Он не замедлил выполнить просьбу. И целовал её так осторожно, как никогда прежде, словно перед ним была не живая женщина из плоти и крови, а бесценная фигура из старинного фарфора.
-Ты такая красивая, - сказал он, оторвавшись от неё и, приподнявшись на локтях, ласково провёл по волосам.
И она отчего-то не нашлась, что возразить.

Рано утром, ещё до того, как самые ранние пташки аместрийской армии проснутся и выйдут из своих ночлежек навстречу новому дню, Рой покинет её палатку. На данном этапе пересуды были ни к чему. Это не могло не тяготить, но им было не привыкать.
Лиза слушала, как бьётся его сердце, и думала о том, что ощущение пустоты исчезло. Она перестала быть terra nullius. Более того, она никогда и не была такой. И что-то встало на место – например, прочное знание того, что вся её жизнь, все идеалы и стремления принадлежат лишь ему одному. И это не больно, не страшно и не глупо. Её судьба не загублена. Она всегда была на правильном пути. Просто в те дни, когда её одолевали сомнения, слишком много времени уходило на то, чтобы вернуть себе уверенность и ясность мысли.
Но это естественно.
Да будет так.

@музыка: Oomph! - Träumst du

@темы: Fullmetal Alchemist, Аниме/Манга, XIX круг

---

Вместо эпилога

[Синяя_звезда]

Ключ №9: Вот так они и жили.
Название: Вместо эпилога
Автор: Синяя_звезда
Фендом: Ребекка (Rebecca: das Musical)
Рейтинг: G
Жанр: angst
Персонажи: Беатриса Лэйси, «Ихь»/Максим де Винтер(/Ребекка)
Предупреждения: у автора несколько своеобразные, но весьма твёрдые взгляды на героев канона (речь идёт именно о мюзикле, а точнее – его оригинальной, венской постановке) и взаимоотношения между ними; постканон автор видит при любом развитии событий крайне безрадостным для Максима; называть «Ихь» Дафной считает неверным, т.к. между автором романа и героиней не прослеживается явных параллелей
Дисклеймер: все коммерческие права не у нас
Размещение: с моего разрешения
От автора: после пожара в Мандерли мистеру де Винтеру пришлось многое переосмыслить.

Вот так они и жили – в уединённом домике с белёными стенами, стоявшем на берегу моря...

Zeit zu vergessen, Zeit zu erwachen.
Jenseits der Nacht, jenseits der Angst,
Holt kein Schatten uns mehr ein.
Jetzt sind wir frei, unsre Träume zu leben…
(“Jenseits der Nacht”, Rebecca)

Вот так они и жили – в уединённом домике с белёными стенами, стоявшем на берегу моря: почти невозможно было осознать, что заставило Максима выбрать подобное пристанище. Беатриса не раз обращалась к брату с просьбами и уговорами начать восстановление Мандерли; Максим загадочно и тоскливо покачивал головой и отвечал, что время ещё не пришло. Беатриса сердилась, нервно постукивала каблуком по дощатому полу, требовала дать ей разрешение самой заняться поместьем – встречала несчастный взгляд Максима, растерянно замолкала и ободряюще пожимала брату руку. Сознательно или нет, Максим всё равно выбрал место, напоминающее родной дом – правда, скорее тот лодочный сарай на берегу, чем роскошный особняк, в котором де Винтеры прежде проводили дни и ночи.
Беатриса понимала Максима – или думала, что понимает; а потому искренне жалела его вторую супругу. Милой девочке, так отчаянно вставшей на защиту мужа, лучше было бы разлюбить де Винтера; пожалуй, тогда она меньше страдала бы. Они тихо разошлись бы, и Беатриса забрала бы Максима с собой, к Джайлсу, встряхнула бы братца так, как может это сделать только человек, знакомый с детства, и попыталась бы по-настоящему вернуть его к жизни. А экс-миссис де Винтер познакомила бы с каким-нибудь славным молодым человеком чуть постарше неё.
Хорошая девочка – но ведь у неё совсем нет самостоятельной силы воли: она умеет быть нужной кому-то, умеет поддерживать, и совершенно не умеет идти против воли дорогих людей. А с Максимом никогда нельзя было отдаваться течению чужих мыслей – его подверженность влиянию чувств пагубна для окружающих и для него самого.
- Роза наконец зацвела, - говорила маленькая миссис де Винтер очередную безделицу, чтобы как-то поддержать беседу, Беатриса учтиво интересовалась успехами невестки в садоводстве, совместными усилиями дамы вытаскивали пару реплик из Максима – но разговор затухал подобно плохой свече и возобновлялся с трудом. Беатриса не чувствовала себя лишней: оба обитателя домика были рады её визитам, каждый по-своему; и всё же в этом убогом жилище ощущалась некая затхлость, вызванная вовсе не длительным откладыванием ремонта.
Когда наступал момент, по достижении которого вежливость могла считаться удовлетворённой, номинальная хозяйка находила честные, хотя и не слишком убедительные предлоги, чтобы оставить брата и сестру наедине. Максим иной раз словно и не замечал ухода жены: он с излюбленным меланхоличным видом смотрел через окно вдаль, не отводя глаз от неспокойной воды. И чем более драматичным, театрально печальным казался взгляд, тем больнее для Беатрисы было сознавать, что уныние Максима вовсе не напускное, что склонность к эффектным жестам давно соединилась в де Винтерах с искренностью чувств, этими жестами выражаемых. Беатриса осторожно прикасалась к брату, вспоминая хрупкие фарфоровые статуэтки, которые ей всегда страшно было брать в руки, и Максим, возвращаясь к реальности, поднимался с кресла, кивком приглашал сестру в свой кабинет. Даже в крохотном здании, способном уничтожить в человеке самую благую и невинную привычку к комфорту, Максим, всегда ценивший свободу личных комнат, сумел найти помещение для своего персонального склада бумаг, книг и воспоминаний.
- Ничто не меняется, - констатировала Беатриса, оглядывая стопку газет на письменном столе; Максим слабо улыбался в ответ:
- Всё так же не умею ставить себе ограничения.
Беатриса бывала здесь раз в неделю уже полгода подряд – и одного этого факта хватило бы, чтобы согласиться с суждением брата о себе. Иной раз она со всей доступной ей кротостью – увы, невеликой – вновь переспрашивала:
- Ты не думал о возвращении в…
- Нет. Нам всем полезно отдохнуть от тех переживаний.
- А как же Фрэнк? Он не скучает без любимой работы?
- Фрэнк в Лондоне, занимается моими финансами.
- Тебе всегда везло с подчинёнными.
Максим вяло кивал, выражая согласие; но однажды он вдруг признался, тоном неспокойным, но уверенным, словно сам себе он это повторил уже много раз:
- Иногда я думаю, что зря сторонился миссис Дэнверс.
Беатрисе вспомнилось, какими громкими эпитетами описывалось в романах состояние героев, услышавших неожиданную новость о крушении корабля, от которого зависело состояние семейства, или давних тайнах, порочащих всех, кто был к ним причастен. Сейчас Беатриса чувствовала себя одной из таких несчастных – и даже не знала, что сказать в утешение. С робостью, которая не посещала её с похорон отца, миссис Лэйси жалостливо взглянула на брата.
- Мы не сможем изменить это, Максим.
- Именно поэтому я не могу с этим смириться, Беа. Просто не могу, - Максим принялся нервно шагать по комнате; никогда эти метания не приносили ему облегчения - и никогда не мог он отказаться от них.
В следующий приезд Беатриса увидела на столе брата фотографию Ребекки – но не стала спрашивать, зачем он прежде прятал снимок. По крайней мере, Максим вновь учился доверять.
Когда Беатриса уходила, Максим не провожал её до машины, хотя первое время супруга тщетно прикасалась к его рукаву и делала шаг вперёд – полагая, что Беатриса ничего не замечает. Де Винтер оставался на пороге, и можно было бы счесть это грубостью – только Беатриса слишком хорошо знала своего брата. Она заставляла себя улыбнуться на прощание, помахать рукой, крикнуть невестке пару ободряющих напутствий; но когда белый призрак дома скрывался вдали, Беатрисе страшно было даже в зеркало автомобиля смотреть на своё лицо.

* * *

Это случилось дождливой ночью на исходе зимы. Звонок застал миссис Лэйси в холле – только поэтому она решила сама открыть дверь. А почему около полуночи хозяйка дома, никуда в тот день не выезжавшая, вдруг оказалась в прихожей, Беатриса потом даже не задумывалась.
Человек, в одиночестве стоявший на пороге, выглядел продрогшим до костей. Вода стекала с полей потемневшей шляпы, кожа тяжёлого чемодана, казалось, не способна была оградить содержимое от влаги.
- Прости, что не предупредил о своём приезде, - с виноватой улыбкой пожал плечами Максим. Беатрисе вдруг ужасно захотелось обнять этого взбалмошного, чувствительного, многострадального, обаятельного и родного человека.

@темы: Музыка/Мьюзиклы, XIX круг, Rebecca: das Musical

---

XIX круг, разбор ключей!

[hetfic]

Ваше число от 1 до 15?

@темы: XIX круг, modpost

---

[hetfic]

Дамы и господа! После долгого перерыва сообщество вновь начинает функционировать, и мы будем рады вновь видеть вас. Смиренно просим прощения за вынужденную задержку, посыпаем головы пеплом и надеемся на ваше понимание, а также энтузиазм и готовность продолжать.
Пишите гет!

Ключ №1: Гадание на суженого по зеркалу.
Ключ №2: Поздний ужин пиццей и пивом.
Ключ №3: "Я тоже когда-то был самоубийцей".
Ключ №4: Лопнувшая гитарная струна.
Ключ №5: "- У нас всё будет, как у Ромео и Джульетты? - Знаешь, на мой взгляд, эти двое плохо кончили."
Ключ №6: Прощать измены, но уйти после собственной интрижки.
Ключ №7: Играть в карты на раздевание.
Сердца тех, кто хранит память Пейринг: Ник/Лорел (The langoliers)
Ключ №8: «...вызываемый абонент вас больше не любит и находится вне зоны заинтересованности в вас...» (с)
Ключ №9: "Жизнь с гением не так хороша, как может показаться".
Ключ №10: "Представь, что это всё - неправда".
Ключ №11: Искусственные цветы на могиле. "Да жизнь-то тоже не больно настоящей была."
Ключ №12: Свидание вслепую.
Ключ №13:"- И грудь открыв любовными ключами... - А Петрарка знал толк в извращениях!"
Клочок воспоминаний, Джузо/Мамуши (Ao no Exorcist)
Ключ №14: Коллекция скелетов в шкафу.
Ключ №15: "Лучше просить прощения, чем разрешения"

@темы: XVIII круг, modpost