Ключ №6: "Когда умрешь, станцую джигу на твоей могиле".

[hetfic]

Ключ №6: "Когда умрешь, станцую джигу на твоей могиле".
Название: Живые
Автор: Семирра (бывшая Нацуме)
Фендом: Baccano!
Рейтинг: G
Жанр: виньетка
Персонажи: Клэр/Шайн
Дисклеймер: Ни на что не претендую.
Размещение: С разрешения автора.

473 слова

- Больно! Нет, правда больно! – жалобно ноет Клэр и дергается, когда Шайн промокает кровь на его плече полосатой тканью – чьей-то рубашкой. – Да сейчас же заживет, это просто царапина, дорогая!
Шайн недобро щурится. Она закусила губы и кладет ткань на рану сосредоточенно, словно ребенок, рисующий впервые в жизни папу с мамой; затягивает повязку мягко, но уверенно, и Клэр с легким испугом подмечает, что ему было бы не под силу вырваться из этих цепких пальцев – если бы, конечно, пришла б такая безумная мысль в голову.
Все готово, и Шайн встает с колен, отряхивает платье и выпрямляется. Она ужасно – да что там, ужасающе – красивая в этом вечернем туалете, вся сверкающая и с белой розой в темных волосах; она тем прекрасней, что за спиною ее – остатки того, что пятнадцать минут назад было весьма дорогим рестораном, с хитрыми кельнерами, бандитской внешности господами и прекрасными сеньоритами. Перестрелка разрушила все их планы на вечер – какая жалость! Но планы Клэра были несколько иными: всего лишь встретиться с Шайн, так что мероприятие, можно сказать, удалось.
Вот еще б не хлестало в плече; впрочем, это не беда, как будто в первый раз! Вот-вот пройдет. А Шайн глядит зверем и протягивает руку – поднимайся, мол, пошли, герой. Да, да, кивает Клэр, руки не берет, опирается на что-то деревянное и расстрелянное сзади, ойкает, распрямляя затекшие колени, и всячески дурачится, - вот бы она улыбнулась! Но Шайн злится еще больше, подставляет ему худое плечо и держит за здоровую руку. Клэр, хитрый, стервец, пользуется моментом и неловко целует белую шею. Его сразу же роняют – очень невежливо, милая Шайн! – и тянут за ухо, хулигана эдакого.
- Ай-ай-ай! Все, все, я больше не буду!
Они пробираются к выходу, у Клэра потерялся ботинок, а Шайн на шпильках – обоим неудобно перешагивать через щепки и тонкие ножки столов, которые обморочно торчат во все стороны. Вдруг откуда-то сверху звучит хрипло граммофон – наверное, кто-то из жильцов поставил пластинку; это джига ирландская, самая настоящая! Волынка беззаботно подпрыгивает, затихая и расцветая вновь веселою сказкой, такая смешная и совсем неуместная в этом великосветском развале.
- Ха! Давай танцевать джигу, дорогая, - смеется Клэр и бесцеремонно прихватывает подругу за талию. За такой вольностью по обыкновению следует наказание – и Шайн выворачивает рыжему запястье, но сразу же отпускает, спохватившись, что ему будет больно.
- Ты хотела сказать, что станцуешь джигу на моей могиле, когда я умру? – Клэр смешно поднимает обе руки, и перевязанную тоже, она совсем не болит, рана давно затянулась. – Уже сдаюсь.
Он ухмыляется так широко и так довольно, совсем как кот чеширский, и Шайн не может его ударить, хотя ужасно хочет, это сразу видно, а еще хочет расплакаться, но это точно нельзя, это очень стыдно. А граммофон заливается, и радуется, и напевает тихонечко: «Любите, живите, танцуйте, танцуйте!»
- Мы живы. Опять, - счастливо замечает Клэр и сдирает тряпки с плеча.
Нотки все еще смеются и скачут.
Живы, кивает Шайн и глотает слезы.
В конце концов, это и есть сказка.